– Привет. Тебе чего? – без обиняков спросил Сорокин.

– Я тут к вам с предложением, – смущенно, но твердо отозвалась она.

– Прямо так? Излагай, только быстро.

На изложение плана у дисциплинированной Оли ушло пять с половиной минут. После того, как она закончила, оба офицера смотрели на нее во все глаза, как на неведомое науке явление. Наконец Акимов, позабыв о субординации, прямо спросил:

– Гладкова, ты с ума сошла?

– Разумеется, нет, – нетерпеливо огрызнулась она. – У вас, Сергей Павлович, болезнь какая-то, не иначе. Во всех сумасшедших видите. Вам не в розыске, а в психушке работать.

– О как, – пробормотал Акимов.

– Отбрито знатно, – признал Сорокин, – но я в данном случае поддерживаю сомнения товарища лейтенанта. Ты идешь к Вакарчуку, выманиваешь его в безлюдное место с тем, чтобы была возможность его задержать.

– Да, – просто кивнула она. – Я знаю, в чем вы его подозреваете, что у него есть оружие. А также знаю то, что другого плана у вас нет.

– Откуда…

Она так плотно сжала губы, что стало ясно: ничего не скажет.

«Ох уж этот Колька, мешок рваный, – помянул Акимов недобрым словом названного субъекта. – Или это девчонка – гений допросов?»

Ольга между тем продолжила, твердо и уверенно:

– У него ко мне особое отношение. Он не заподозрит ловушки. Допустим, мы выходим, идем в сторону станции или через парк – вам виднее, где безопаснее, и на просторе вы его вяжете.

– Гладкова, ты всего-навсего ребенок, – напомнил Сорокин.

– Если упустить время, могут пострадать такие же дети, а то и младше, – заметила Оля. – Что до моего возраста, то, если вы помните, и помладше меня партизанили, пускали поезда под откос. Что, по-вашему, мы тут все безрукие или вырожденцы? У нас враг на пороге, а вы тут разводите… демагогию!

Офицеры переглянулись.

– Ну что, товарищ Акимов? Умыла нас с тобой пионерия? – с улыбкой спросил Сорокин. – Мы тут, пни старые, тары-бары разводим, а они уже по-чапаевски, рысью марш-марш…

– Боевая девчонка, я это всегда знал, – кивнул Сергей серьезно, – но все-таки, может, как-то по-другому… могу я пойти.

– О вас и речи быть не может, – безапелляционно заявила Оля. – Он все немедленно поймет и вас раскусит. А если несчастье случится, то у него еще и ваш пистолет будет.