– И что Йорген с топором? – спросил бортстрелок.

– Дров нарубил, – ответил Алексей.

– Ну-у, – протянул Петр Иваныч, – значит, добре.

– Может, тактика такая со стратегией? – спросил штурман. – Переждет, а потом покажет всю свою сущность?

– Тут одно из двух, – послышалось сверху, – либо покажет, либо не покажет. А охотник что делает? Правильно. В засаде сидит.

Мы поржали. В засаде. Тут тебе и тактика, и стратегия, и психология противника.

– Дров нарубил, воды сегодня принес, – сказал я, – завтра возьму его заросли валить.

– О! Думаешь, пора?

– Пора, – коротко ответил я, и Алешка не стал переспрашивать.

Понимает, что я и сам не знаю – пора ли. Но и в лагере оставлять врага, входящего в силу, не хотелось, а так на глазах будет. Да и не только топором махать надо, срубленное в сторону оттаскивать, расчищать. Руки хоть и немецкие, а пригодятся.

Казалось, все равно, идет дождь или нет, потому что вымокли мы моментально. К тому же было тепло. Сквозь шорох капель слышалось, как шагали через джунгли диплодоки. Вскоре и они остановились на ночлег, потому что гроза закончилась и ветер стих. Только дождь все молотил.

Я попытался думать о просеке, стал прикидывать, не пора ли рубить заросли между пляжем и лесом. За них еще не брались, потому что не было смысла. Вообще зря я сказал Косте идти искать нас утром. Подстраховался, конечно, – раз до утра нет, вдруг мы тоже во что-то вляпались. Но зря сказал. Теперь надо встать затемно и вернуться в лагерь до рассвета, а то разойдемся. Да и вообще, как он пойдет? Прошу с фрицем оставит? Не оставит Костя нашего профессора один на один с фашистом, если только… да, точно, он его привяжет. Тут я рассмеялся.

– Ты чего, як еж, там фыркаешь, капитан? – сонно спросил Галюченко со своей развилки.

– Вставать затемно придется, чтобы Костя не успел на поиски пойти. Разойдемся – день потеряем.

– Не впервой, – ответил Петр Иваныч. – А Костя пойдет. Немца привяжет и пойдет.

– Вот и я так подумал, что выход у него один. Спи, Петр Иваныч.

Алешку не слышно через шорох дождя и листьев. Хотелось спать, но сидеть неудобно, терла стропа где-то на спине – сильно затянул. Ну да не каждый день вот так на ночевку гнездишься. Может, правильнее было в лагерь пойти. Наверное, дошли бы. Опять же нога больная у бортстрелка, как по темноте отправляться? Нет, лучше до рассвета пересидеть…

Заявились мы в лагерь еще по сумеркам утренним. Серо было, душно и мокро. Дождь шел и шел. Мы выдвинулись быстро – по-настоящему на дереве все равно не поспишь. Спустились, десять минут на сборы, стропы смотали, обернулись на вулканы вблизи полюбоваться и пошли. Разговаривать особенно не хотелось, торопились домой. Я поймал себя уже несколько раз, что машинально думаю про лагерь как про дом. Так человек и живет, вроде бы и нет, и не может быть здесь дома, а говоришь «домой».

Добрались быстро. Напрямую, без поисков бортстрелка, получилось минут тридцать ходу. Плюс пятнадцать на проверку силков и снятие двух тушек на завтрак. Остальные силки оказались пустыми.

К лагерю подошли тихо, зачем будить, до подъема еще время есть, пусть отдыхают. Теперь, когда «ланкастер» перетащили, кухня размещалась отдельно, а казарма в виде фюзеляжа торчала посреди просеки. Вот мы и решили – сейчас костер раскочегарим, чаю попьем, как раз и завтрак подоспеет. Проголодались – хоть сырыми перепончатых грызи!