Действительно, и копать не надо, и носить не много, яма, полная воды, готова. А бортстрелок в сторону пальцем тычет:

– Яму дождем наполнило. Рядом огонь запалим, камни притащим с пляжа, они нагреются.

И дров полно – жги не хочу, сами и нарубили, просеку расчищая. Костер развели пионерский – в небо. Птеродактили носились вокруг как угорелые.

Огонь пылал, мы подбрасывали ветки. Собрались все, фриц тоже притащился, хоть и держался настороженно. Почему нет, не аутодафе же мы для него соорудили, пусть участвует, дрова подкидывает.

Только Алексей делом занялся, привязал одно окно к жердине. Голова у штурмана в порядке. В яму плексиглас засунуть – секунда, а вынимать? Как Иван в «Коньке-Горбунке» в кипяток нырять? Хоть даже и глубина там сантиметров двадцать, все равно добровольцев не нашлось бы.

Через полчаса терпение лопнуло, мы быстренько раскидали еще горевшие поленья. Петр Иванович уперся бревном, толкнул, и нагретые камни полетели в яму. Шипение, пузыри, пар.

Алешка, прямо как металлург в кинохронике, шагнул вперед и опустил окно в воду. Подержал, чтобы успело нагреться, вынул. Заранее договорились, кто с какой стороны давит-распрямляет, окошко маловато, а распрямив, чуть больше площади выиграем. Я слева, Алексей – напротив, Костя, Проша. Гимнастерку кинули, через нее ухватились, чтобы не обжечься. Ни малейшего результата. Не поддается стекло, броня танковая, да и только. Радист перехватил разок, потом рукой прямо за плексиглас взялся. Чертыхнулся, бросил свой край и к яме пошел. Сунул руку:

– Вода почти холодная!

– Как? – Петр Иваныч даже обиделся. – Шипела ведь.

– Сам попробуй. – От злости радист плюнул. – Не нагрелась.

Но действительно шипела. Тут я к Проше повернулся:

– Проша, проясни как физик, миллионы лет назад температура кипения воды могла быть другой?.. Так сказать…

Сам знаю, не могла, но и предположить нечего. Прохор же потянул руку к уху, растерянно подергал очки за дужку:

– Надо подумать. Теплоемкость? Нет, камней много, что-то вроде гранита, теплоемкость большая у него должна быть… Теплопроводность? Наверное, она. Понимаете, теплоперенос внутри тела имеет конечную скорость, зависящую от градиента, и для гомогенной среды описывается простыми дифференциальными уравнениями…

– Короче, – перебил Алексей. – Так ты будешь студентов зубной болью мучить. Когда до них доберешься. А сейчас сразу к выводам переходи.

– Не мешай, это я вслух размышляю, – не сдался физик. Но рассуждать непонятными публике словами перестал. – Мало костер жгли. Камни нагрелись только на поверхности, а надо, чтобы на всю глубину.

– Так скильки ж можно! – воскликнул бортстрелок. – Полчаса ведь дрова кидали.

– Не знаю, часов шесть, наверное, – обреченно ответил Проша. Поднял лесину метра четыре длиной и сунул ее одним концом в яму.

– Куда ж ты в мокроту-то! – заголосил Петр Иваныч. Мы быстро собрали костер по новой. Потоптались немного вокруг и пошли каждый свое дело делать, оставив греть камни специалиста по дифференциальным градиентам.

Через полчаса Проша нарисовался в лагере – я как раз крутил ворот, а Константин точил новый блок.