– Прохор! Мог хотя бы кипяток сделать, сейчас бы чего-нибудь туда бросили, – раздраженно буркнул Алексей, следя глазами за тощей шатающейся фигурой в серой рубахе.

Фриц попробовал переломить руками толстенный сук, безуспешно, разумеется. Наступил и попытался прыгнуть на нем. Ухохочешься, едва не завалился.

– Чтобы туда что-нибудь бросить, надо это что-нибудь поймать, – сказал радист, тоже хмуро следя за немцем, и махнул ладонью на пробежавшего «хлопца». – Обнаглели. Ну, чисто крысы, только на двух ногах.

Штурман не выдержал, протянул топор немцу. Посмотрел на меня. Я едва заметно кивнул. Чего нам бояться? Уж как-нибудь справимся, если начнет топором махать. Фриц взял топор все с тем же мертвым выражением лица. Приноровился, махнул. Слабовато махнул, так себе. И довольно умело, в два захода, расправился с веткой. Ты смотри-ка, оживает немец-то.

– Никто не знает, куда Петр Иванович отправился? – спросил я. – Ведь хромает еще марафонец этот.

Посмотрел вопросительно на Алексея. Тот в недоумении скривился и развел руками. Алексей перевел взгляд на Прохора, возившегося с планшетом. Физик раскладывал на земле около десятка листков в разном порядке и стоял над ними на четвереньках. Опять перекладывал. Витал где-то в своих научных дебрях. Я присел возле него на корточках. Тот, видно, почуял повисшую тишину и поднял на меня глаза. Сдвинул очки.

– Проша, – спросил я, – Петр Иваныч ничего не говорил, в какую сторону сегодня пойдет на заготовку провианта?

Физик обвел нас озадаченным взглядом:

– А что, его до сих пор нет?

– Лунатик приземлился, – сказал и зевнул в голос Константин, – а ты и не заметил, что костер погас. «До сих пор нет», ну ты даешь!

Но физик обладал какой-то удивительной пуленепробиваемостью, когда его что-то занимало, вот и сейчас он пропустил мимо ушей Костин выпад и сказал мне:

– Тут такое дело, никак не могу посчитать. Где мы? Семьдесят миллионов лет назад, или семьдесят пять, или… Не хватает данных. По одним приметам мы в первой трети, по другим – это время можно отнести даже к последней… А что Петр Иваныч? Он говорил, хочет яйца поискать и силки проверить.

– К морю, значит, отправился, – сказал я, разозлившись и тоже пропустив его эти временные исчисления мимо ушей, да и откуда мне было знать, сколько миллионов лет назад мы барахтаемся!

– Нет, он собирался на юг пойти, по ложбине в сторону вулканов. Там мы с ним видели старые гнезда небольших динозавров. Я уже и не знаю, как они называются. Ростом с теленка. Для дичи тяжеловатые, кило на семьдесят потянут, как определил Петр Иванович. Мы их видели, когда на юг ходили.

Проша постоянно увязывался в походы с бортстрелком. Шел он с остановками, вечно принимался изучать то чьи-то заброшенные гнездовья размером с наш лагерь, то лез на дерево. Ни радист, ни штурман не хотели каждый раз останавливаться, а Петр Иванович терпел, а то и тащил какие-нибудь ценные образцы.

– На юг, говоришь? – Я прикинул, где бортстрелок мог задержаться. – А ты сегодня почему с ним не пошел?

– Петр Иванович сказал, что сегодня ждать меня не будет. – Проша рассмеялся. – Сказал «выхожу поздновато, одна нога там, другая здесь». Я и не пошел. А мне хотелось там один скелет рассмотреть.

Один скелет рассмотреть… так ведь и свой очень легко ненароком оставить. В той стороне вечно крики истошные слышались. Проша и говорил, что там могут «обитать хищные виды ящеров, потому что встречаются небольших размеров травоядные», подходящих размеров еда, значит, в переводе на наш, мещанский.

Бортстрелок сказал, обернется быстро. Но у него же нога больная. Правда, хромал он не сильно, на роль охотника годился, а вот на роль убегающей дичи – нет, скорее на роль пасущегося мирно обеда. Я поднял глаза, увидел, что Алексей смотрит на меня.

– Давай пройдем вдоль лощины по тропе, – сказал я. – Может, дичи набил – никак не дотащит.