— У нас к тебе слишком много накопилось, чтобы решить дело одной лишь болтовнёй, — не стал я обнадёживать его. — Можешь выпить и напоследок излить душу. На этом всё.

— Типа, я тебя породил, я тебя и…

— Да. Именно так.

— Смотри, какое дело, — он жадно присосался к горлышку, частично пролив содержимое на рубашку. — Уф… Стрельнешь — иглохвосты сорвутся с поводка, и ты тоже здесь ляжешь. Без вариантов. А я тебе такое расскажу — челюсть потеряешь. Только пистолет опусти.

— И ты не будешь мстить за своих?

— Ребят рили жалко, но они знали, на что подписались. А главное, ради чего.

— Убийство ребёнка — так себе цель, — хмуро заметил я.

— О, так ты и это знаешь?! — удивился Денис, прикидывая что-то про себя.

— Да, только не понимаю, что маленький зверолюд вам такого сделал.

— Какой ещё зверолюд? — отвлёкся от собственных мыслей химеролог. — У нас этого добра и так хвата…

Он резко осёкся, будто ляпнул что-то не то, и поправился:

— Нам зверёныши без надобности. А вы думали, мы за хвостатым гоняемся? Ло-о-ол, ору!

Неформал заливисто рассмеялся, не забыв снова прихлебнуть из бутыли.

— А разве нет?

— Да ну, сдался он нам, — отмахнулся он от меня, отдышавшись. — Даша Дымухина, будь она неладна — вот кто нам нужна. Была… Но теперь это чисто ваша головная боль. С меня хватит подвигов, лишь бы ноги унести.

— Ничего не понял, — честно признался я, помотав головой. — Что за Даша?

— Она была среди той группы, что вы спасли. Маленькая, тёмненькая такая, лет десять на вид. Не припоминаешь? Должна была быть с матерью, Еленой как там ее… Михайловна, вроде.

С матерью… Большую часть беженцев как раз составляли женщины с детьми, и вспомнить среди них одну-единственную семью у меня так и не вышло. Денис всё понял по моему лицу и недовольно скривился:

— Воевали, даже не понимая, за что. Зашибись.

— Это вы войну развязали, — пришлось мне напомнить ему. — И всё ради десятилетней девочки?