— И все же? С народом или с Романовым?

— Армия во время ведения войны с народом воевать не будет, потому что это не ее дело, — резко ответил генерал-адъютант и попрощался.

“Никуда вы от нас не денетесь. Вашими руками мы сковырнем Романовых с русского престола,“ — удовлетворенно подумал Михаил Владимирович.

В этот же день Рузский проинформировал Алексеева о разговоре с Родзянко.

— Я вас хорошо понял, — ответил генерал-адъютант. — Будем действовать сообща.

Наступило ликующее весеннее утро. На востоке России взошло негреющее солнце. Поля и перелески под солнечными лучами заблестели свежими красками.

Поздним утром второго марта не выспавшийся и злой Рузский явился к бледному императору и щелкнул каблуками:

— Ваше величество, я переговорил с Родзянко, и он мне объявил, что теперь одних уступок будет недостаточно, потому что обстановка в Петрограде резко изменилась. В столице подняли династический вопрос.

Невыспавшийся Романов взволновано заходил взад-вперед. Его фигура явственно выражала горестное недоумение. Генерал отлично понял, что могло стать причиной волнения государя. Всегда сдержанный император не находил себе места. Несколько мгновений стояла тишина. Ники что-то обдумывая, молчал. На измученные от бессонницы глаза легли темные тени.

Генерал-адъютант подал Ники бумажные ленты переговоров с Родзянко и Алексеевым с аппарата Юза.

— Присаживайтесь, Николай Владимирович, — сухо обронил Романов, и, бегло просмотрев узкие полоски, брезгливо отодвинул их от себя.

— А что вы думаете по этому вопросу господин генерал?

Рузский грустно покачал головой:

— Ваше величество, нельзя допустить, чтобы армия развалилась, и чтобы страну охватила революция, — угрюмо проговорил генерал и, поправив дрожащей рукой пенсне, добавил, — Во имя спасения России вы должны пожертвовать всем и даже собой — ответил генерал и, отвернув глаза в сторону, замолчал.

Слова Рузского поразили Романова. Государь нахмурил брови. Разговор принял совсем другое направление.

— Отречься от престола? — удивленно приподнял брови Ники. — Вы так считаете господин генерал?

Рузский промолчал. В душе государя поднялась досада, ему стало не по себе.

— Ну, так что же говорите! — воскликнул Романов, побледнев.

— Я считаю, что надо спасать Россию, иначе она погибнет, — ответил генерал и усиленно проследил за выражением лица императора.

Романов кинул на Рузского удивленный, обжигающий взгляд и, заложив руки за спину, отошел к окну. Несколько минут он просто стоял в полном молчании. Пауза стала угрожающе длинной. Генерал-адъютант снял пенсне, видимо зная, что это его сильно преображает.