7. Клятвопреступление: этически невозможно

Запрет на курение. Органическое земледелие. Продукты питания без красителей и консервантов. Что общего между этими мерами по охране здоровья? Их впервые применили нацистские медики. Безусловно, это не то, что обычно нам приходит в голову, когда речь заходит о медицине Третьего рейха, но пристрастие к «чистоте», характерное для наших современников, точно так же являлось основой множества варварских экспериментов, которые принесли позорную известность нацистским медикам.

Нацисты были помешаны на чистоте. Они боялись, что сигареты, полуфабрикаты и пестициды вредно сказываются на организме немецких граждан. Дьявольские эсэсовцы даже бутилировали и продавали минеральную воду. Нацисты распространили идею чистоты с отдельного человека на политику в целом и поставили своей целью очистить общество от потенциальных ядов, в особенности – от еврейства (как однажды заметил заместитель фюрера Рудольф Гесс, «национал-социализм не что иное, как прикладная биология»). Как следствие, нацистские медики считали, что проведение медицинских экспериментов над представителями неарийской расы не только разрешается, но и является их моральным долгом: гибель такого «человеческого материала» удалит заразные элементы из общества, а полученные результаты и открытия положительно скажутся на здоровье и благосостоянии Volk[34].

Примеров жестоких экспериментов, проводившихся в Третьем рейхе, множество. Среди них – стрельба в людей отравленными пулями, трансплантация конечностей без анестезии, втирание опилок и битого стекла в открытые раны для изучения процесса заживления, инъекции каустика в глаза для изучения изменения цвета. По меньшей мере 15 000 человек погибли в ходе этих экспериментов (в отличие от ученых, о которых рассказано в третьей главе, нацистские анатомы никогда не испытывали недостатка в трупах), и еще 400 000 остались калеками – изуродованными или бесплодными. Многие из подобных экспериментов над животными в Третьем рейхе считались бы противозаконными. Но, в отличие от обезьян, собак и лошадей, евреи и политические заключенные не обладали никакой юридической защитой.

Невероятно, но многие из этих врачей давали клятву Гиппократа «не навреди» или нечто подобное – такую же, как дают современные студенты-медики. Это один из древнейших постулатов врачебной этики, восходящий к древнегреческому врачу Гиппократу, и, казалось бы, должен категорически исключать такие злодеяния, которые перечислены выше. Думали ли нацистские врачи, что они нарушают клятву? Ничего подобного. Клятва Гиппократа имеет отношение к врачам и в принципе ничего не говорит о том, что лучше для пациентов, – она просто вверяет врачам заботу о них. В нормальной этической атмосфере все хорошо и правильно. Но в Германии 1930-х годов возобладал коллективистский этос – грубый утилитаризм, игнорирующий права личности и утверждающий «права» нации. Медики поддержали такой этос, как никто другой. Один историк отметил, что врачи «вступили в нацистскую партию раньше и в большем количестве, чем любая другая профессиональная группа». Как целителям, им оказалась особенно близка нацистская риторика о «лечении» болезней общества и ликвидации «канцерогенных» евреев, цыган и гомосексуалистов. Иными словами, врачи просто немного поменяли смысл клятвы Гиппократа – от «не навреди пациенту» к «не навреди обществу» – и стали действовать соответствующе. Как прямо заявил один из них, «моя клятва Гиппократа говорит мне удалить гангренозный аппендицит из человеческого тела. Евреи – гангренозный аппендицит человечества. Поэтому я их удаляю».

В целом почти половина немецких врачей вступила в нацистскую партию, и их деятельность сказывается на медицине и по сей день. Помимо безвременно оборванных жизней существует несколько заболеваний и синдромов, которые до сих пор называются по имени нацистских врачей, хотя те незаконным образом обрели свои знания. Более тягостно то, что ученые до сих пор не пришли к единому мнению о том, что делать с данными экспериментов, проведенных над подневольными узниками, данными, которые, несомненно, покрыты позорными пятнами, но тем не менее и сегодня помогают спасать жизни.

Хочу пояснить: большинство исследований нацистских медиков заслуживает полного забвения. Никакой медицинской ценности не представляет, например, попытка сшить воедино однояйцевых близнецов, как делал однажды доктор Менгеле. Даже назвать такую деятельность «медициной» кажется неприличным[35].

Впрочем, не все ситуации столь просты. В одной серии экспериментов нацисты заставляли заключенных день за днем пить морскую воду, чтобы узнать, как долго они смогут остаться в живых. В эксперименте по изучению гипотермии людям вставляли в анус термометр и погружали в ванну со льдом. Проводились эксперименты по изучению влияния экстремальной высоты (до 20 000 метров) на организм человека. Для этого людей помещали в гипербарическую камеру, в которой постоянно снижали атмосферное давление. Проводить такие исследования требовал лично шеф СС Генрих Гиммлер, и никто не сомневается, что это настоящее варварство. В эксперименте с морской водой подопытные испытывали такую жажду, что лизали пол, который только что протерли мокрой тряпкой. В эксперименте с низким давлением люди рвали на себе волосы в тщетном стремлении сократить дисбаланс давления в черепной коробке. Люди в ледяных ваннах рыдали от боли, когда конечности начинали замерзать дюйм за дюймом; некоторые умоляли пристрелить их, не в силах больше выдержать ни минуты.

Но у врачей было логическое, хотя и жестокое объяснение для проведения подобных экспериментов. Летчики на большой высоте попадали в область низкого давления; моряки с тонувших кораблей часто оказывались на безлюдных островках, где не было пресной воды; солдаты зимой на открытой местности страдали от сильных морозов. Врачи хотели понять, что испытывают военнослужащие в физиологическом плане, и главное – как их можно спасти. Например, они пробовали вернуть к жизни людей, как только температура тела в ледяной ванне опускалась ниже 27 градусов по Цельсию. Применяли различные методы, в том числе мощные солнечные лампы, обжигающе горячие жидкости, спальные мешки с подогревом и алкоголь. Иногда даже вытаскивали из ванны ошеломленных пациентов и укладывали в постель к проституткам, которые старались разогреть их кровь старым проверенным способом.

Нацистские медики держат узника в ледяной воде, проводя варварские эксперименты по изучению гипотермии (с разрешения U.S. National Archives and Records Administration).

Но вот в чем дело. По очевидным причинам ни один врач после 1940-х годов не проводил подобных экспериментов. Например, один медик, изучавший гипотермию в 1990-е годы, решил, что из этических соображений не имеет права опускать температуру человеческого тела ниже 34 градусов – дальше могут быть только предположения. В результате данные, полученные нацистами, – единственное, что мы имеем для возвращения к жизни человека, оказавшегося в экстремальных условиях. Это проблема, потому что эти данные в ряде случаев противоречат превалирующему медицинскому здравому смыслу. Что касается гипотермии, например, здравый смысл издавна требовал постепенного согревания человека собственным остающимся теплом: для этого пострадавшего укутывали в одеяла или нечто подобное. Врачи полагали, что такое медленное согревание помогает избежать шока и внутреннего кровотечения. Но нацистские врачи установили, что такое пассивное согревание не помогает[36]. Быстрое и активное согревание в горячей воде спасло больше жизней.

Так должны ли современные медики игнорировать эти находки из-за неэтичного способа получения данных? Представьте, ваш близкий человек, ваш ребенок, провалился на реке под лед. Вы спасаете его, но он едва дышит. У него посинели губы, температура тела упала ниже 34 градусов. Какой метод возвращения к жизни вы выберете? Этический, но теоретический, основанный на предположениях? Или опорочивший себя метод нацистов, основанный на реальных данных?

Аналогичные аргументы можно привести и в других случаях. На самом деле есть медики, которые говорят, что спасение жизней сегодня – лучший способ объяснить, что жертвы были не напрасны. И хотя некоторые сомневаются в качестве данных, полученных нацистами (прежде всего, они никогда не проходили экспертной оценки), во многих случаях немецкие исследователи были международно признанными специалистами, которые понимали, что делали, и тщательно готовили эксперименты. Например, широко известно, что не следует пить морскую воду. Немецкие ученые опасались, что у заключенных, которые были вынуждены ее употреблять, может возникнуть стресс и прочие психосоматические реакции, которые испортят результаты эксперимента. Поэтому они старались замаскировать вкус морской воды, сделать так, чтобы она чувствовалась гораздо менее соленой. Это дало возможность выделить физиологический эффект одной морской воды. Обман и коварство, но это научный подход.

Разумеется, существуют серьезные практические и моральные возражения против использования данных, полученных нацистами. Пациенты в экспериментах с ледяной ванной зачастую были больными и истощенными, поэтому методы согревания, которые им не помогали, на крепких, здоровых людей могли бы подействовать. Использование данных также может косвенно оправдывать злодеяния. Возникает мысль, что мы должны учитывать медицинские результаты, полученные неправедным путем, не больше чем суд – показания, добытые продажными полицейскими.

Как бы то ни было, Американская медицинская ассоциация, среди прочих групп, заявила, что использование таких данных можно считать этичным при определенных обстоятельствах – в случае установленной невозможности получить информацию иным путем, причем при ссылке на результаты нацистских исследований особо оговаривать, что при их получении имели место злодеяния. Акцент на злодеяниях может даже напоминать, что мы не так далеко ушли от варварства, как хотелось бы думать.

После Второй мировой войны на Нюрнбергском процессе по делу врачей за военные преступления семеро врачей были приговорены к смертной казни и еще шестнадцать – к различным тюремным срокам, в том числе и пожизненным. Во время процесса американские врачи и юристы сформулировали десять этических принципов исследований на людях. Отныне они известны как Нюрнбергский кодекс. В отличие от клятвы Гиппократа, Нюрнбергский кодекс акцентирован на правах пациента. Пациент должен получить всю информацию и дать добровольное согласие на участие в эксперименте, а врачи должны принять меры для минимизирования страданий и предупредить пациента о возможных опасностях и побочных эффектах. Более того, кодекс констатирует, что врачи могут проводить медицинские эксперименты на людях, если для этого есть насущная потребность и только если есть основания полагать, что эксперимент будет успешным.

В некотором смысле Нюрнбергский кодекс стал тектоническим сдвигом в истории медицины. Он сделал этику неотъемлемой частью медицины и сейчас, семьдесят пять лет спустя, и по-прежнему регламентирует проведение исследований на людях по всему миру. Впрочем, непосредственно после принятия он не произвел большого впечатления на врачей стран-союзников. Медики этих стран, разумеется, не возражали, но полагали, что к ним он не имеет особого отношения. Они считали, что злоупотреблениями занимаются только извращенцы, а ни одному врачу из цивилизованных стран такой кодекс не нужен.