И дрогнули пальцы в моей руке, да только крепче стиснули. Побелел Илья, но стоит, только желваки ходят. Кого он видит? Или азар тех же?

Лойко подбородок к груди прижал, вперед наклонился, того и гляди бросится на ворога… нет, стоит, глядит.

Ждет.

Арей белый, да спокойный. Улыбается вон…

…морок… просто еще один морок…

И пусть летят кони, пусть звенит сбруя, поднимаются над спинами мохнатыми хлысты. Пусть ветер перебирает коротенькие флажки на пиках сотников…

…нету этого.

А есть край меж болотами и лесом.

И туман, что крадется следом за конницей, ждет, не побежим ли, испугавшись смятыми быть…

Нет.

Резанула по ушам хриплая команда. Взметнулись кривые азарские сабельки, грозя обрушиться на плечи… пахнуло потом, что конским, что человеческим… и вдруг почудилося — на самом деле оно…

Но проломили передние ряды щит, и пролетела сквозь меня стрела с кривоватым наконечником, в землю вошла по самое оперение да и сгинула. А следом за нею ветром студеным конница промчалась.

Выстояли.

— В-выживем… с-скажу Архипу… чтоб вам п-практику п-по боевке засчитали. — Арей руку свою высвободил.

— С-скажи, — согласился Лойко.

И на снег присел.

— Чего? Оно еще пока доползет, я аккурат передохнуть успею… а то ж… мне наставник сказывал, как оно… он тогда стоял на засечном кряже… их только краем… и выходило, что страшно. А я поверить не мог. У них же ж копья были… и маги стояли… и вообще… война — это слава, он же все про страх, про то, как обмочился, когда Серебряные сотни ударили… как это… перед врагом чтобы… а теперь вот… это хорошо, что я до ветру сходил.

— Хорошо, — согласился Илья и тоже на снег присел. — В мокрых штанах воевать неудобно. Задница мерзнет.

— А тебе откуда знать?

— Ну… теоретически.