Ага… легко ему говорить.

А как?

Стою посеред тьмы, которая уже и в уши лезет, и в нос, рот раззявишь, и в него скользнет червем нутряным. После замучишься выводить, супротив этакого никакая чесночная настойка не спасет…

Но я ж упертая.

Губы сжала. Уши пальцами заткнула, дышу через раз. Стою… а тьма все ходит и смердит, ходит и смердит… нет, до чего морок премерзостный! Чтоб ему… тому, который его наслал, всю жизню так смерделось… сплюнула б, да побоялась, что плевок об эту пакость измарается.

А жуть отпускала.

И тьма, вздохнув с немалым разочарованием, откатилася.

— Стоим, — сказал Арей сквозь стиснутые зубы. — Пугать будет, но не поддавайтесь… пытается нас из-под щита вывести.

Илья кивнул.

Лойко только свою нареченную покрепче прижал, по голове гладит, шепчет чегой-то… от же ж… и не скажешь так, что боярин столбовой, посадников сын… приличным человеком оказался.

Бабка моя только рукою отмахнулась, мол, повидала она в жизни всякого, от тьмы смердючей точно бегать не станет. И я не буду, только Арея за руку взяла, так оно мне поспокойней буде.

…а следом покатился, полетел огненный шквал.

— Стоять!

Ежели б не крик Ареев, не устояла б, побегла б… а тут только колени и ослабли.

— Смотри. Снег не плавится.

Но шкворчит.

А и вправду не плавится… даже парок не идет… и как-то разом страх и ушел. Пламя-то красивое вышло, рудое, что шкура лисья, с переливами. Долетело до нас, щита не заметивши, облизнуло да и сгинуло.

— Знаешь. — В голосе Лойко бодрости поубавилось. — А вот… как бы это выразиться… если нас и дальше так от пугать станут, то я и испугаться могу!

Я кивнула.

Темень была… огонь был…