— Скажи спасибо, что иллюзии двухмерные… поставил бы полный разворот, мы бы сами без огня поджарились. — Арей не глядел ни на меня, ни на Лойко.

— Это как? — Ильюшка и ныне не упустил случая любопытствие проявить.

— А так… одной силой разума. Причем нашего.

— Как-то это… не оптимистичненько…

— Увы… а если оптимизм нужен, то есть два повода для радости…

Пламя еще трепыхалось под ногами, да выглядело до того ненастоящим, что, верно, и дите малое не обманулося б.

— Четырехмерные иллюзии не каждому магистру под силу. Это первое. А второе, и двухмерные такого размаха выматывают безмерно. Так что, сколь бы ни был силен наш приятель, долго он так не продержится…

Арей тихо добавил:

— А пока пугает… пусть пугает. Наше время. Потянем.

Оно и верно.

Только надежда таяла. Была она зыбкою, что первый ледок на осенних лужах… и вправду, получил ли некромантус послание магическое?

Сумел ли передать?

И коль сумел, поверили ли ему стрелецкие сотни?

А если поверили, то… выступить — дело небыстрое, как мне отец сказывал. Да еще и добраться надобно… отселева до деревеньки той двадцать верст без малого, да если по лесам, по дорогам заснеженным.

Успеют ли?

Не ведаю.

Стою и гляжу в белесый туман, что по-над осинничком протянулся. А тот колышется, то приподнимет крупяное брюхо над обглоданными ветвями, то вновь разляжется, растечется… голоден он.

И зол.

Опутан чужою волей, которая велит держаться на месте.

И не велит трогать людишек, что так близки… подгорная тварь слушает их, изредка тянет призрачные лапы, норовя зацепить, пугнуть холодком, и тает, слушая, как сбиваются с ритма человеческие сердца.