— Служил Гаврила генералом, Гаврила генералом был, — солидарно высказался Химик.
— Начали ли Вы, ваше высочество, изучение Устава о внутренней службы в пехотных войсках, — проскрипел Данилович.
— Так точно, Ваше превосходительство — браво откликнулся Николай и забарабанил, — Внутреннее устройство рот и команд, разделение строевой роты, параграф первый: Рота для внутреннего управления разделяется на 4 взвода, а каждый взвод на 2 отделения. В роте военного состава каждый взвод разделяется на 4 отделения.
— Хорошо, ваше высочество, а если прошел бой и людей во взводе осталось менее двенадцати человек. Как тогда делить на отделения? — коварно спросил Данилович.
— В этом случае разбивка на отделения не производится, — среагировал Николай.
— Отменно, ваше высочество, Московский 65-й пехотный полк может гордиться своим шефом, — вполне человеческим языком заговорил Данилович.
Они шли по аллее к парадному входу Аничкова дворца, наставник вещал о роли и значении устава в жизни армии, и Историк думал, что в сущности для счастья человеку надо немного. Тем более военному. Паёк и знание устава. У гражданского еще какие-то мысли возникают может, а у военного просто времени на них нет. Начальство задрачивает. Вот креатура Александра 2 генерал Данилович в качестве военного наставника для Николая Александровича. Конечно, навязанная кандидатура восторгов у царственной семьи не вызывала. Мария Федоровна запросто тыкала Григорию Григоровичу Гошей, Александр Александрович особо не жаловал, сын так вообще от старикана на первых порах сбегал и особо не слушал, имитируя внимание. Ситуация, в общем, ни царь, ни псарь не жалует — а службу нести надо. В том числе следить за Николаем, читать мораль о высоком долге, а потом докладывать вышестоящим о проделках Великого князя.
Понятно почему, после завершения обучения Николай 2 вычеркнул Даниловича из своей жизни.
— Взгляд у него еще маньяческий, — подсказал Химик, — такие, знаешь, глаза убийцы. Мало кому это нравится.
— Ах-ха-ха, Данилович — тайное оружие Александра 2, Педагог-киллер, — рассмеялся Историк, — диссертация на эту тему стала бы самой скандальной после «Проблем объективности…», на самом деле Данилович, как генерал ни разу не боевой, вся его карьера — сплошное учительство и заведование учительством. А в учителях у Второй военной гимназии, например, сам Чернышевский отметился как преподаватель словесности. За такими вольнодумцами глаз да глаз нужен, там он и натренировал свой взгляд.
— Интересная версия, — схохмил Химик, — проверять я ее, конечно, не буду.
— Нет, ни союзником Николая, ни другом, Данилович никогда не станет. Но надеюсь у него хватит ума не становиться его врагом, — у людей около трона на это чутье. В противном случае… Комнаты Даниловича напротив игровой — он уязвим как никто другой в этом дворце, — высказался Историк.
— Аминь, — подытожил Химик.
2
Был у Историка один пунктик — давать явлениям в качестве характеристики первую же пришедшую на ум букву, а отталкиваясь от нее слово. Н — непоседа.
Так окрестил про себя Историк с первого взгляда, теперь уже свою мамку, датскую принцессу Дагмар, в православии Марию Фёдоровну. Которая, неожиданно, сама спустилась из своей половины четвертого этажа Аничкова дворца в столовую к детям. В большинстве случаев она просто давала звонок и дети заваливалась на её половину сами.
Мария Фёдоровна нравилась всем. Принценяшка. Вся такая воздушная, в завитушечках, глазки блестящие, нрава веселого — это потом её назовут «Гневной». Ну да, в России жить — по волчьи выть.
Обед, накрытый на детской половине, в столовой, состоял из пяти блюд: суп раковый, пирожки из семги, зелень, — хм, что за зелень? — спросил несознательный Химик и Историку пришлось взять в руки меню — оказалось спаржкой с голландским соусом, жаркое с салатом и клюквенная пастила.
— Стоматология и в следующем веке будет дном, — заявил Химик, — никакой пастилы.
— Ты меня за совецку власть не агитируй, — сказал Историк, имитируя деда Щукаря — лиходеям в белых халатах я живым не дамся.