А Потемкина не оставляли мысли о разговоре Сандры с Кэрон. Юношеская любовь с Фелпсом — это ладно, этого можно было ожидать. Но то, что эти чувства длились годы… И он незадолго до смерти ей сделал предложение? И что за ключ он прислал? И странное письмо о подвале Шеппард‑Хауза? Опять этот Шеппард‑Хауз…
— Сэр, я не знаю, как формулировать это задание. — Лайон выглядел недоумевающим, да, впрочем, и на самом деле недоумевал. — Вы понимаете, что я в состоянии обеспечить вам в любой точке Калифорнии практически любого инженера. Но я должен знать, для чего их вызываю — для анализа почвы под зданием, для проверки несущих конструкций, для контроля качества сделанных при последнем ремонте нововведений… Итак?
— Ты прав, конечно. — Олег думал про себя о том, что Келлер, ушедший в глубокую защиту, все еще и не думал сознаваться, а улик катастрофически не хватало, и арестованный прекрасно понимал это. Тем не менее следствие должно вестись по всем направлениям — по крайней мере, до тех пор, пока одно из них не станет приоритетным. — Олег тряхнул головой, отгоняя мысли о Келлере. — Лайон, смотри, о чем я хочу узнать. Давай я расскажу тебе ситуацию, а ты поможешь мне верно сформулировать то, что мне надо. Наверное, так будет легче.
Значит, что мы имеем относительно Шеппард‑Хауза? Здание полно тайн. Часть из них ты раскрыл — я имею в виду то, что рассказал тебе старый Уоррен Митчелл. Мало кто, кроме нас, знает эту легенду о прекрасной голливудской любви, которая закончилась обнаружением в подвале обгоревшего трупа. Дальше — больше: находят, судя по твоему рапорту, некую тайную молельню с алтарем… Все это плодит вокруг особняка бесчисленные слухи, большинство людей они отпугивают, но кого‑то, напротив, подстегивают. И Фелпс, который вообще любил делать все не так, как все, становится хозяином Шеппард‑Хауза.
Вроде все гладко… Прекрасно. Но погляди, чем это завершается? Фелпс, профессор, медик с мировым именем, среди бела дня оказывается убитым у себя в кабинете в этом же самом Шеппард‑Хаузе, между прочим. И мы все вот уже сколько дней бьемся над разгадкой случившегося — а на деле почти так же далеко от этой разгадки, как вначале. Ты меня знаешь — я прагматик. Если бы у меня была самая невероятная версия убийства Фелпса, которая может оказаться рабочей, — я бы ее расследовал. Если бы мне сказали самую несусветную чушь, а у меня не было бы в руках ничего лучшего, — я бы тоже не отвернулся. И вот я подвожу итоги — и впервые формулирую это вслух. Дурная слава Шеппард‑Хауза может иметь к убийству Фелпса какое‑то отношение. Какое именно — я понятия не имею.
Ты знаешь, Сандра только что беседовала с Кэрон Ронсфельд — они с Фелпсом друг друга любили с детства. И вот Кэрон призналась, что еще в юности увидела Шеппард‑Хауз и влюбилась в это здание… — Олег рассказал о письме Фелпса и о ключе. И суммировал: — Ты меня достаточно знаешь, чтобы понимать: я не верю в привидения и потусторонние силы. Но могут быть силы вполне объяснимые и реальные, базирующиеся на вполне объяснимых и реальных особенностях этого здания, которых мы сегодня просто не знаем…
Потемкин поднял на Лайона глаза, красные после бессонной ночи.
— Как бы ты теперь сформулировал цель инспекции дома? После сказанного?
— Проверка всех конструкций и помещений на точное соответствие проектной документации. — Лайон выглядел спокойно и уверенно. — И подробное перечисление любых отклонений — сколь угодно больших и сколь угодно малых. Сожалею, что я вас не понял сразу — очень ясное задание.
— Ну тогда займись… — Олег перевел дыхание. — Чем быстрее, тем лучше.
— Отлично, сэр. С этим нет вопросов. Но вот еще одна штука — даже не знаю, стоит ли она вашего внимания… — и Лайон достал из папки сиреневый конверт. — Глупость, наверное… Вот, получил сегодня.
— Лайон, ты знаешь, как мы ценим твои знания и опыт? — Олег говорил официально, и в группе знали, что у него это означает крайнюю степень недовольства. — Какое ты имел право НЕ доложить мне об этом? Что там?
Лайон протянул листок с косо наклеенными буквами:
«ВЫ ВСЕ ПЛОХО КОНЧИТЕ» — все те же слова, все те же буквы, вырезанные из газетных заголовков.
— Немедленно передай это Сандре, — велел Потемкин. — Она у нас занимается этими сиреневыми письмами.
Не то чтобы Олег ожидал от Шлыкова благодарности — не тот типаж, благодарность от таких людей получить очень трудно. Просто некоторые слова люди типа Шлыкова физически не умеют выговаривать. Слово «спасибо» — в числе таких слов. Благодарность таких людей выражается в действиях… Если выражается, конечно.
Но реакция на данные, которые Олег Шлыкову сообщил, была в самом деле неординарная. Шлыков долго молчал у телефона — Олег даже решил было, что связь прервалась.
— Да здесь я, здесь! — с досадой, как показалось Олегу, ответил Шлыков на его повторное «Алло!». — Ты мне скажи, насколько точно то, что ты мне сообщил? Я‑то, честно говоря, считал, что у Арсена нашего это все так… художественное творчество. И тогда была бы ясная и логичная картина происходящего. А то, что ты говоришь — а я ведь понимаю, что ты мне далеко не все говоришь, — это в корне меняет дело. Тут такие бабки задействованы, такие международные связи, что хочешь спать ложись, хочешь песню пой.
— Николай Николаевич, все так и есть. И ничего не могу прибавить. Разве что вот… Скворчик каким‑то боком цепляет и одно из наших дел — и тут я постараюсь его по полной прокрутить. И с моим начальством относительно передачи информации вам мне все‑таки легче договариваться.
— Ты это… — Шлыков снова помедлил. — Я тебя утром твоим наберу, нашим вечером, значит.