Олег собрался было прояснить что‑то, но Коммингс не дал ему и рта раскрыть:

— Послушай, я не буду тебе повторять все, что сказал по телефону. Добавлю, что о нашей сегодняшней встрече я информировал своего шефа и взял разрешение. Ты не маленький, понимаешь. И, помимо того, что я Хопкинсу должен, есть еще один факт, почему я нашей сегодняшней встречи при всем своем желании избежать не мог. Раз вы заинтересовались этими ребятами, вы будете копать. И что бы вы там ни накопали, почти наверняка ваша деятельность будет замечена теми, кто вас интересует, верно? Их реакцию предугадать нетрудно — они насторожатся или предпримут какие‑то ответные действия. Какие — я предсказать не берусь, но мне никакие не нужны. Послушай! — Коммингс перестал улыбаться, и лицо его сразу сделалось холодным и неприятным. — Мы занимаемся этими ребятами… и другими такими же уже почти год. Это огромное дело. Преступная группировка, охватывающая семь штатов по меньшей мере. Не могу тебе точно сказать, сколько там действующих лиц, но их — многие десятки. Чтобы ты представлял себе масштаб их деятельности — имею в виду не отдельные группки, а в целом, — это десятки миллионов долларов, похищенных у медицинских страховок. А может, и сотни миллионов, это уж следствие дальше выяснит.

У этих ребят методы самые разнообразные. Создаются медицинские учреждения, которых в действительности не существует. Но там «работают» реальные врачи — с действующими лицензиями, имеющие все права. И там лечатся реальные пациенты — их номера социального страхования, адреса и прочее — все по документам должно быть в порядке. А чем этот человек болен, сколько раз и по какому поводу и к каким врачам он ходил — кто же это проверит? Или вот в том учреждении, одном из тех, которым твой Дятлов руководит, — что они делают? Реально они обслуживают, предположим, пятьдесят больных. Оказывают им транспортные услуги — возят, привозят. А на бумаге этих больных — не пятьдесят, а пятьсот. И выездов по обслуживанию им можно написать знаешь сколько? Вот так эти ребята работают.

— Давно? — только и спросил Олег.

— Всегда! — так же лаконично ответствовал Коммингс. — В последние годы побольше, чем в предыдущие. Возросла активность этих ребят, возросла. И знаешь, что интересно — серьезную роль в этой активности играют твои бывшие земляки.

— То есть?

— То есть — не знаю уж, почему, этот бизнес очень привлекает эмигрантов недавней волны. И ваши — в первых рядах. Хотя почему я говорю, что мне это непонятно? Тут как раз все ясно. То, что новые эмигранты активны и им надо занять свое место под солнцем, — это как пить дать. А то, что ваши среди них лидируют, — и тут, если разобраться, нет ничего неожиданного. От вас, из России, приезжают люди с образованием. Они грамотные, они тренированные — ворочают мозгами и сразу соображают, где у системы слабые места. Я иногда смотрю на них и думаю — как будто их специально в вашем тоталитарном режиме готовили для того, чтобы «работать» в наших условиях. Успешно многие работают. На лице Коммингса снова появилась улыбка. — Еще как успешно. И инженеры, и ученые, и программисты. А по количеству врачей и юристов ваших на душу населения — так вы на одном из первых мест. Вместе с корейцами, если не ошибаюсь. Но мы ведь с тобой не доклад конгрессу готовим о полезности иммиграции для страны. Мы с тобой о нашей специфике говорим — а ты ее зацепил, занимаясь совсем другими делами. И запретить вам этим заниматься мы никак не можем, к сожалению, — я проверял… А потому у меня к тебе большая просьба: попробуй ограничить свою работу так, чтобы этих ребят ни в коем случае не спугнуть. То есть ты расследуешь убийство — о’кей! Но их медицинской деятельности, о которой я тебе сказал, бога ради, не касайся ни словом, ни намеком! Тогда все нормально. Больше того — ты, раз ты ими уже занимаешься, сможешь наверняка и мне помочь, потому что масштабы там — у‑у‑у! — Коммингс покрутил головой.

— Спасибо. И — откровенность за откровенность — я сейчас сижу на деле профессора этого, которого убили… Фелпса.

— Да. Интересно. — Коммингс потеребил воротник рубашки. — А вы там с какого бока?

— Вот послушай… Он же был как раз активный борец против нынешней системы медицинского страхования. И одна из версий — что именно поэтому его и убрали. Вот я этим и занимаюсь, с первых дней.

Коммингс прищурился:

— И какие успехи?

— Трудновато. Полиция в первый же день задержала подозреваемого — но это все совершенно не по делу. Отпустили. Мы сейчас арестовали человека, который имел отношение к убийству — почти наверняка. Но он, как говорят в России, в глухой несознанке. И судя по тому, что я видел, не очень‑то большие шансы его расколоть. Я имею в виду — выявить заказчика.

— А он без заказчика тебе не сильно интересен, я так понимаю…

— Ну да… Хотя тут много неожиданного. И «Медикал транспортейшн» этот выплыл, и Дятлов. И по другим линиям все идут медицинские дела, о которых я думал в связи с убийством Фелпса. Но вот я тебя послушал — и думаю, что наши субъекты могут во многих случаях пересекаться. Поэтому еще раз спасибо, и обещаю, что постараюсь помочь чем могу. А насчет осторожности — веришь ли, как чувствовал. Я в эту транспортную компанию сам не пошел, послал сотрудника, и даже не просто послал, а под «крышей» — вроде он журналист.

— Да? — заинтересовался Коммингс. — И что он тебе интересного рассказал?

— Да вроде контора как контора, но об одном из ее хозяев, господине Дятлове, я тебе, думаю, могу сообщить много деталей, о которых ты можешь и не знать… — И Олег коротко ввел Коммингса в курс тех деталей биографии Скворчика, которые помнил. И пообещал куда больше подробностей в ближайшем будущем.

— Все‑таки надо себе доверять. Было у меня чувство, что не зря я с тобой сегодня встречаюсь, — резюмировал Коммингс. — Знаешь, по официальным каналам — пока это все получишь… И что именно получишь… Ладно, это Дятлов. А общие впечатления у тебя какие?

— Высокая занятость. Много звонков, особенно в утренние часы. Водители, которые азартно играют в домино, если ты знаешь, что это за игра.

— Я больше блэк‑джеком увлекаюсь. Ну‑ну, продолжай…