— Теперь — заключительная стадия, — пробормотал Олег и налил себе на два пальца «Скотс Лайон». Он с давних пор выделил для себя этот сорт виски и пил именно его — и в Москве, и в Европе, и в Штатах. Он бросил в низкий стакан пять кубиков льда и расположился поудобнее.
Телевизионный репортаж тем временем заметно оживился — на экране стало происходить непрерывное действие, и журналистам не надо было мучительно заполнять паузы.
«В принципе, — думал Олег, — теперь Келлеру, если это он, остались два варианта: либо заглушить мотор, положить руки на руль и сдаться полиции… Ждать долго не придется — и минуты не пройдет, они уже прибудут, наденут наручники, и дальше начнется рутина. Второй вариант — если беглецу эта местность знакома, попробовать убежать — уже без автомобиля».
Люкас выбрал второй вариант. После двух или трех быстрых поворотов он вдруг стремительно остановил машину, выскочил и махнул через ближайший забор, стремительно пересек двор — и… камера потеряла его. Он скрылся в тени мелких строений, которые хаотично сгрудились в этом квартале. Видимо, местность была бегущему хорошо знакома — он знал, что делал. Полицейский вертолет, который оказался здесь, включил прожектор. Чуть поодаль последовали его примеру два новостных вертолета. Но не так просто высветить с высоты бегущего по земле человека, особенно если он умеет прятаться. А этот беглец, судя по всему, умел.
Словом, комментаторы ошибались, говоря, что теперь погоня практически окончена и исход ее предрешен.
Уже позже Олег узнает, что беглец несколько лет жил в этом районе, хорошо знал именно ту его часть, где остановил и бросил машину.
А в тот вечер телетрансляцию пришлось прервать — после того, как стало ясно, что беглецу удалось скрыться. Пообещав держать аудиторию в курсе, журналисты из студии попрощались со зрителями, улетели теленовостные вертолеты. Над местом действия остался только полицейский вертолет, который описывал круги над кварталом, освещая прожектором темные улицы. Олег знал, как это выглядит, — однажды, во время дела Франклина, в таком же районе брали группу людей из наркомафии. Только тогда полиция действовала на земле, и бойцы SWAT (специальное подразделение захвата) в черных костюмах и шлемах, в масках и с автоматами оцепили три небольших дома, где скрывались преступники. Олег находился поодаль, у автомобиля с рацией, откуда руководил операцией Хопкинс. И вертолет кружил над районом, и оказаться на сумеречных улицах в его слепящем луче было совсем некомфортно…
С Люкасом Келлером дело обстояло, как узнал потом Олег, проще и будничнее. Он заранее знал, куда бежит, — перемахнул через два забора и в тени, не освещаемый прожектором, постучался в дом давнего приятеля. По словам хозяйки дома, открывшей дверь, он вошел не поздоровавшись и уединился с товарищем.
Чудес не бывает — уже через считаные минуты район был оцеплен и полиция начала систематическое прочесывание, стучась в дом за домом.
Неизвестно, о чем говорили Люкас Келлер со своим знакомым, но только Люкас не стал дожидаться стука в дверь и вышел к полицейским с поднятыми руками.
Естественно, поздние новости все это показали в деталях. Лицо задержанного было по правилам закрыто от зрителей «мозаикой», имя его полиция не называла — об этом Хопкинс договорился.
В Москве сейчас поздняя осень. Температура — около нуля. Выпал, говорят, первый снег — робкий, но так сразу все меняющий. И теперь можно просыпаться от того, что старательный дворник Хаджамат скребет тротуары. «Шварк‑шварк!» — работает деревянный скребок.
В Пироговском саду малыши, которые в первый раз видят снег, в полном восторге, а родители лепят для них снежки, и визг стоит над детской площадкой. Больше всего первому снегу рады собаки — прогулка по утреннему морозцу, где все окружающее — как новенькое, и цвета, и запахи, — все новое и так хорошо бежать, натягивая поводок и приглашая хозяина ускорить шаг.
…Как раз такая вот погода была в тот день, когда они наметили встретиться с Хопкинсом и погулять по Москве. Утром гость присутствовал на планерке, потом Олег возил его в милицейскую академию, где руководство рассказывало обязательные в таких ситуациях вещи, а Хопкинс внимательно слушал, никак не выражая своих эмоций.
По дороге назад, в управление, он довольно нерешительно сказал Олегу:
— Может, мы с вами после обеда просто погуляем где‑нибудь и вы мне расскажете о каких‑то сторонах здешней жизни, которые мне не очень понятны?
Олег с удовольствием согласился, встретиться договорились на метро «Парк культуры». Олег подошел к месту встречи, как обычно подходил, — на пять минут раньше условленного срока. Но оказалось, что Хопкинс пришел еще раньше, и зря времени американскому криминологу терять не пришлось. То ли его дорогие, необычные по тем временам для Москвы, пальто и шапка привлекли внимание, то ли явно непривычная внешность… Короче говоря, Олег издали увидел, что к Хопкинсу подошли трое братков — очень типичные для той поры ребята с короткими шеями, в черных кожаных куртках. Олег ускорил шаг, но события вокруг Хопкинса развивались стремительно: первый из подошедших толкнул американца в грудь. Расчет был на то, что человек потеряет равновесие — и тут в дело вступят еще двое братков, что стояли на подхвате. В реальности все случилось по‑другому: Хопкинс, очевидно, был готов к такому развитию событий. Шаг в сторону, молниеносный, почти незаметный удар снизу — и первый из нападающих лег на асфальт, второй, успевший достать нож, получил удар в пах и выбыл из игры. Третий, однако, уже замахнулся на Хопкинса куском водопроводной трубы, и плохо пришлось бы гостю, но Олег уже оказался на месте и вырубил нападавшего.
— Я сожалею, — только и сказал Олег Хопкинсу, который отряхивал с пальто налипший снег.
— О чем? — удивился Хопкинс. — Как у вас положено в таких случаях, будем ждать полицию?
— Я думаю, точно так же, как у вас. Время терять неохота, но не оставлять же их тут…