4.6. Фортификация викингов

В военной практике викингов на суше чрезвычайно важную роль играли долговременные полевые фортификации. Благодаря наличию немалого количества различных укреплений, которые возводились в Скандинавии или перестраивались из старых укреплений, викинги имели большой опыт в фортификационном деле и, находясь в чужих землях, прекрасно разбирались в имевшихся там оборонительных сооружениях. Это проявлялось и при штурме вражеских укреплений, и в способности организовать оборону в полевых условиях, равно как и в умении подобрать защитные сооружения для зимнего постоя или постоянной военной базы. Многие скандинавские фортификации представляли собой сложные инженерные сооружения, однако отнюдь не все они были сугубо скандинавского происхождения. Некоторые из них, несомненно, были построены не без влияния иноземных фортификаций. Если не считать знаменитый вал «Даневирке» (дат. Dannevirke, древнеисл. Danavirki, нем. Danewerk – «Датский вал»), построенный в 808 году по приказу датского конунга Годфреда, который вел войны против Карла Великого, мы не встречаем больше никаких письменных сведений о том, кто именно возводил укрепления в Скандинавии в эпоху викингов, откуда поступала рабочая сила и строительные материалы. Исследователи полагают, что в эпоху викингов в Скандинавии фортификации возводились на основе общественной повинности, связанной с обороной страны или, возможно, периодически воинская повинность сменялась обязанностью участвовать в строительстве фортификаций и поставке материалов для их строительства. Также считается, что большинство крупных фортификаций было построено по инициативе конунгов Швеции, Дании и Норвегии, пресекавших разбой викингов в пределах своей страны, но направлявших, а нередко и возглавлявших походы викингов на соседние государства, придавая этим набегам совершенно иной, более организованный характер. В целом можно сказать, что уже к середине X века для скандинавского воина старая традиция отправляться в набеги в составе сколоченной накануне предприятия малочисленной ватаги утрачивала привлекательность и даже жизнеспособность, поскольку жители Западной Европы научились к тому времени возводить многочисленные оборонительные сооружения, позволяющие их защитникам успешно отражать нападения небольших по численности ватаг викингов. Данные фортификации можно было захватить только усилиями большой армии. А вот незащищенные торговые центры в самой Скандинавии с наличием в них немалого количества товаров становились все более притягательными для грабежей. Поэтому в трех крупнейших скандинавских торговых поселениях Хедебю, Рибе и Бирке были возведены защитные валы наподобие зарубежных. Что касается Хедебю и Рибе, то в возведении укреплений здесь могла сыграть свою роль еще и конфронтация между данами и германцами. Орхус, вероятно, сразу возник как крепость, а вокруг Хедебю постепенно была создана сложная оборонительная система, связанная с валом «Даневирке». Кстати, для своего времени Хедебю был построен очень основательно и отличался четкостью планировки. С севера, запада и юга его окружал полукруглый вал длиной 1300 м. С востока естественной границей служило море – город стоял в бухте Хедебю Hoop, вход в которую из фьорда Шлее преграждали (и, соответственно, охраняли) обширные мели. Изначально город защищал небольшой высоты земляной вал, с частоколом и рвом; но в X веке на его месте был возведен широкий высотой 9, а в некоторых местах 10–11 метров земляной вал с деревянными укреплениями и глубоким рвом с водой. Еще одним валом, построенным несколько позднее, этот вал был соединен с валом «Даневирке». Далее вал Хедебю несколько раз укреплялся и был снабжен еще одним передним валом и системой рвов на юге. Таким образом, со временем Хедебю превратился в сильно укрепленную крепость. Двое ворот вели в город с севера и с юга, третьи располагались в западной части стены, там, где ее пересекала река, которая несла свои воды через город, вдоль укрепленных сваями берегов, к фьорду. Ворота, предназначавшиеся для пеших путников, всадников и повозок, представляли собой проходы в стене, на входе примерно в два метра шириной и суживающиеся к концу. Стены и потолок туннелей были из бревен, а пол вымощен камнем, чтобы всадникам и повозкам легче было там проезжать. Как установили археологи, в период своего расцвета – в X веке – Хедебю занимал площадь около 24 га (в IX веке она была значительно меньше – 5 га). Повсюду между валом и морем теснились дома; пустое пространство оставалось только вокруг «кладбищ», вдоль реки и на узкой и плоской прибрежной полосе, где причаливали корабли и лодки. Там, судя по некоторым находкам, имелись сходни для строительства и починки кораблей: ремесло корабелов явно пользовалось почетом в городе торговцев и мореходов. Крепкий деревянный мол начинался неподалеку от северного края стены: эта 150-метровая дуга рассекала воды Хедебю Hoop примерно в направлении на юго-восток. Мол служил защитой от приливов и использовался в качестве пристани. Раскопки в Хедебю ведутся недавно, но уже сейчас исследователи сходятся на том, что это был красивый, удобный и хорошо защищенный город; хотя, конечно, скандинавский торговый центр, который развивался и застраивался постепенно, едва ли может соперничать совершенством архитектуры со скандинавскими военными фортификациями – Фюркатом, Треллеборгом или Аггерсборгом. Говоря о фортификациях Бирки, можно сказать, что неведомые строители Бирки на острове Бьёркё в озере Меларен хорошо позаботились о том, чтобы в город легко могли добраться друзья и не могли попасть враги. Прежде чем пристать к острову, корабль должен был пройти около пятидесяти километров по лабиринту островков и шхер восточнее Стокгольма, а потом еще тридцать по глади усеянного островами озера. Определить точную дату основания Бирки не представляется возможным, но она уже существовала и была хорошо известна во времена Ансгара, в 830-850-х гг. Первоначально укреплений вокруг города не было, но со временем со стороны берега насыпали земляной вал, семнадцатиметровый отрезок которого, около 20 метров в высоту и от 6 до 12 метров шириной, сохранился до сих пор. Он тянется вдоль невысокой гряды холмов к востоку от города: по верху вала, очевидно, стоял частокол, в многочисленных промежутках, ныне пустых, – деревянные башни. Сохранившийся участок стены был возведен, судя по всему, около 925 года. Поблизости от города располагается небольшой холм, на котором стояла крепость; со стороны суши ее защищала земляная насыпь, укрепленная камнями, а со стороны моря – отвесный тридцатиметровый обрыв. В плане крепость представляла собой овал, в насыпи имелось трое ворот. На участке между крепостью, городом и берегом озера когда-то зажигали сигнальный огонь, но со временем это возвышение сровняли с землей, а на его месте построили дома для гарнизона. Застройка была очень тесной, однако сразу за валом оставалась пустая полоса – разумная мера предосторожности на тот случай, если враги вздумают поджечь город. Среди домов большую часть составляли «мазанки», но встречались и постройки, которые раскопавший их Хольгер Арбман назвал «блокгаузами»: сооружения из толстых вертикальных бревен, промежутки между которыми заткнуты глиной и мхом. То, что на участке между городом и крепостью найдено во множестве оружие и не встречаются женские украшения, указывает, что основная часть гарнизона жила там, но «блокгаузы», судя по всему, были построены полукругом между городом и городским валом. Также к эпохе викингов относится вал Вестер близ Павикена на Готланде. Обращенные к суше скандинавские городские валы имели полукруглую форму. В Хедебю, как, вероятно, и в Бирке, территория гавани, где не было валов, защищалась свайными сооружениями в воде. Предполагают, что нечто подобное могло быть и в Орхусе. Но здесь следы такого рода сооружений могли быть скрыты или уничтожены при постройке современной гавани. На сооружение вала, как правило, шла земля, вынутая при рытье внешнего рва, а также, возможно, камни, облицованные дерном или деревом. По верху валов обычно шел деревянный частокол. Также на валах могли располагаться деревянные башни. Конечно, и в Хедебю, и в Бирке еще до возведения валов существовали способы защиты поселения от нападения неприятеля. Эти торговые поселения были защищены естественными холмами, расположенными непосредственно за чертой города. Близ Хедебю находился холм Хохбург, а близ Бирки – Борг. На этих холмах укрывались жители поселков со своим скотом и имуществом, которое можно было унести с собой во время нападения неприятеля (в «Жизнеописании Ансгария» рассказывается, что население Бирки укрывалось на холме во время вражеского нападения в IX веке; город был тогда захвачен, а его военный гарнизон (если таковой существовал) также укрывался на Борге).

Другие укрепления при скандинавских торговых центрах нам пока неизвестны, поскольку не установлено, относится ли вал в Лэддер-чёпинге, в Сюне, к эпохе викингов. Разумеется, в других местах Скандинавии население также нуждалось в убежищах в периоды междоусобиц, и там, где рельеф местности не создавал естественных укрытий, скорее всего, сооружались некие фортификации, предназначенные для спасения местного населения. Письменные источники сообщают, что скандинавская береговая охрана всегда была начеку, и при возникновении опасности посылалась весть об угрозе нападения с помощью костров, разжигаемых на высоких точках рельефа, откуда можно было увидеть огонь и дым с большого расстояния, и население знало, что пришло время укрыться на холме или в крепости. Кстати, в качестве убежищ население Скандинавии нередко использовало и древние фортификации, которые при необходимости восстанавливались или перестраивались, а викинги в походах использовали в чужих землях в качестве укрепленных пунктов уже имевшиеся там оборонительные сооружения. Одним из самых больших укрепленных убежищ, которое использовалось в Скандинавии в эпоху викингов, является расположенный на восточной стороне острова Готланд, в глубине суши Торсбург, который находится на скалистом плато и занимает площадь 112,5 га. Там, где не было естественной преграды, плато окружала каменная стена протяженностью примерно 2 км. Постоянного населения в Торсбурге не было. С помощью естественнонаучных методов датирования установлено, что Торсбург был возведен в период позднеримского железного века, то есть за много веков до эпохи викингов. Незадолго до эпохи викингов это укрепление было перестроено и снова стало использоваться по назначению. Функция этого укрепленного участка не установлена, но ясно, что здесь было достаточно места для того, чтобы в нем могло укрыться все население Готланда со скотом и кормом для него (это было определено посредством подсчета количества обитателей Готланда в тот период). Если двигаться достаточно быстро, то до Торсбурга можно было добраться за один день с любой точки острова Готланд. А сторожевой пост мог своевременно сообщить о приближении неприятеля со стороны моря. С моря укрепление было почти недоступно, и здесь можно было выдержать примерно двухнедельную осаду, а при достаточном числе воинов в гарнизоне можно было также совершать тактические вылазки, нападая на неприятеля. Помимо Торсбурга на Готланде имеется и другая большая крепость, Бульверкет, расположенная посреди самого большого озера на острове, Тингстеде. Это четырехугольное деревянное сооружение на сваях площадью 170x170 м с открытым пространством в центре. Оно относится к позднему периоду эпохи викингов. Нам неизвестно, построено ли оно жителями Готланда (хотя на это, казалось бы, указывают как местонахождение, так и конструкция сооружения) или людьми, прибывшими сюда из-за моря. Во всяком случае, это самое уникальное оборонительное сооружение, обнаруженное в Скандинавии до настоящего времени. На другом острове, расположенном несколько южнее, продолговатом, узком и пологом острове Эланд в Балтийском море, также была раскопана крепость, функционировавшая в поздний период эпохи викингов. Так же, как Торсбург, Экеторп относится к позднеримскому периоду железного века, то есть приблизительно к 300-400-м годам нашей эры. Около 400 года она была расширена и укреплена, а затем в течение трех веков являлась постоянным поселением. После этого Экеторп, вероятно, использовался периодически, но был заброшен около 1000 года, когда на этом месте возникло поселение. Древняя кольцевая стена позднее была восстановлена и защищена наружной стеной. Строительным материалом, как и прежде, послужил легко поддающийся обработке местный известняк, уложенный без связующего раствора. Стены образовывали круг, причем внутренняя стена окружала площадь диаметром приблизительно в 80 метров. За исключением пространства посредине, крепость была тесно застроена продолговатыми радиально расположенными домами, предназначенными для обитания людей и содержания скота. Эта третья и последняя фаза существования Экеторпа продлилась до 1200-х годов, и, вероятно, здесь находился военный гарнизон. Во всяком случае, это не было только местом убежища. Причиной для возведения подобной крепости могла быть сложившаяся к тому времени ситуация в районе Балтийского моря, связанная с морскими грабежами и нападениями славянских племен, а также с нестабильностью и смутой в самой Дании, особенно после смерти датского короля Хардекнуда в 1042 году. Возможно, на Эланде были и другие крепости такого типа, поскольку природных мест для укрытия от неприятеля здесь было не так уж много, а находки показывают, что несколько большая крепость Гроборг, которая была перестроена в Средние века, использовалась уже в эпоху викингов.

Кстати, из-за того что во многих местах Скандинавии риск нападения с моря был достаточно высок, местным жителям часто приходилось возводить особые сооружения, чтобы защитить местность от внезапной высадки врага на берег. Так, выше уже упоминалось о заграждениях из рядов свай перед гаванями Хедебю и Бирки. Подобные преграды обычно возводились в бухтах и фьордах. Они могли быть самыми разными, но главной задачей их всех было преградить доступ с моря к отдельному поселению или к целому району с помощью вбитых свай, камней или даже затопленных кораблей (как, например, пять кораблей, обнаруженных в Скульделеве). И лишь посвященные могли отыскать узкий проход через эти заграждения. Разумеется, подобные водные заграждения имелись и за пределами Скандинавии. Так, например, часто делались попытки преградить проникновение викингов по европейским рекам с помощью каких-либо преград. В Южной Скандинавии были исследованы некоторые заграждения, в том числе построенные в эпоху викингов и относящиеся к 1000–1100 гг., когда, как уже отмечалось, времена здесь были неспокойные. Часто сооружения достигали очень больших размеров. Для их строительства требовались значительные средства, а также ресурсы в виде строительных материалов и рабочей силы. Адам Бременский сообщает, что такие сооружения не всегда были безопасными для местного населения. «В этом месте расположена бухта того моря, которое называют Балтийским или Варварским. Она обращена на север и образует гавань, полезную для варварских народов, живущих в районе этого моря. Но она крайне опасна для тех, кто не поостережется или кто незнаком с особенностями этого места. Жители Бирки часто подвергаются нападениям морских разбойников, которых тут несметно много, и когда они не могут защититься от них силой оружия, то им приходится прибегать к хитроумным выдумкам. Они преграждают вход в морскую бухту, куда часто наведываются разбойники, на расстоянии 100 или более стадий (один стадий равен примерно 200 м), а то и больше нагромождениями камней, скрытых под водой, и тем самым проход через бухту становится равно опасен как для морских разбойников, так и для них самих».

В эпоху викингов одним из самых больших оборонительных сооружений в Северной Европе являлся знаменитый вал «Даневирке» (Danevirke – буквально «дело датчан»), который ограждал южную границу Дании. Причинами создания этого оборонительного вала были условия рельефа, близость границы и конфликты с народами и государствами, находившимися южнее. Вал «Даневирке», заложенный еще в VIII веке, усиленный в начале IX века и реконструированный в 955–968 годах (по дендродатам), и круглые «королевские крепости» (о которых подробно расскажем позже) образовали единую оборонительную систему, завершившую важный этап государственного строительства, когда при конунге Харальде Синезубом Дания обретает статус раннефеодального христианского государства. Детальное изучение вала «Даневирке» позволяет соотнести этапы строительства этого грандиозного фортификационного сооружения с этапами формирования Датского государства с середины VIII до начала XIII века и определить место и значение в этом процессе собственно «эпохи викингов», заполняющих эту эпоху событий и действующих лиц, прежде всего датских конунгов IX–XI веков. Вал «Даневирке», общей протяженностью около 12 км с востока на запад, был сооружен в несколько приемов в самой узкой, южной части полуострова Ютландия, образующего «ютландский засов» между Северным и Балтийским морями, там, где с востока в побережье Ютладского полуострова глубоко врезается узкий фьорд Шлей, а с запада– залив реки Эйдер; примерно 40-километровая полоса суши между заливами с востока и запада сокращается еще в три раза долинами рек Треене и ее притока Рейдер, входящими в речную систему Эйдера (Eid – «перешеек, волок»). По моренному гребню посреди перешейка с юга на север проходил «Ратный путь», главная государственная магистраль средневековой Дании («Ратный путь» проходит через ворота в валу «Даневирке» близ Хедебю). Столь же важное значение имел волок с востока на запад, из Шлей (от залива Heddebyer Noor) до бассейна Эйдера, по крайней мере, до долины р. Рейдер. В целом можно сказать, что вал «Даневирке», все участки которого в сумме имеют длину около 30 км, является эффективной преградой доступа в страну, поскольку дальше на востоке на пути появляются естественные препятствия в виде рек и широких топких речных долин. Обширная территория площадью до 20 кв. километров от крепостного вала до пограничной реки Эйдер покрыта безлюдными лесными массивами. К югу отсюда жили саксы, к западу– фризы, а к востоку– славяне. Археологические раскопки дали много свидетельств внешнего вида вала «Даневирке», а с помощью дендрохронологического анализа теперь можно точно датировать время строительства некоторых его участков. Письменные источники сообщают сведения о причинах возведения этого оборонительного комплекса, отражающих политическую ситуацию того времени. Три больших участка вала возводились один за другим и сохранялись в течение более или менее длительного времени. Однако сложная история вала «Даневирке» все еще находится в процессе изучения и постоянно пересматривается. На сегодняшний день считается, что первоначальный вал «Даневирке» соединял Готторпский залив фьорда Шлей с изолированной озерной оконечностью фьорда (озеро Даневирке) и долину Рейдера пятикилометровой насыпью, сооруженной, судя по дендродатам, в 737 году. Вал достигал высоты 2 м при ширине до 10 м с бермой шириной 2 м и рвом глубиной 1,5 м. С внешней стороны вал был укреплен деревянной обшивкой из стоек и забранных в них плах, над нею поднималась деревянная защитная стена высотою около 1 м, увеличивая общую высоту фронта обороны до 3 м (от уровня бермы). Общей протяженностью свыше 6,5 км (5 км от озера до речной долины Рейдера), вал обеспечивал контроль над перекрестком сухопутных трасс (Ратного пути и волока), а следовательно, и над соединенными вдоль него водными коммуникациями. Там, где вал проходил через участки с влажной почвой, возводился специальный фундамент для его укрепления, а через болотистую местность прокладывалась гать, дававшая проход вдоль оборонительной линии. Там же, где почва была твердой и сухой, выкапывался предвальный ров. Ни один из имеющихся письменных источников ничего не говорит о военно-политической ситуации, обусловившей возведение этого грандиозного оборонительного сооружения, включавшего еще один ответвленный участок, Восточный вал. Известно, однако, что приблизительно в это время данами правил надменный король по имени Онгендус, который решительно отверг предложение быть окрещенным прибывшим из Франции миссионером по имени Виллиброрд (умер в 739 году). Поскольку наличие пограничного вала подобных размеров предполагает существование верховной власти, то строительство могло осуществляться под руководством Онгендуса, и вал «Даневирке» мог быть сооружен для того, чтобы обороняться против саксов или славян. Вместе с тем не исключено, что вал был возведен из-за политической напряженности, приведшей к военному походу против саксов в 738 году, предпринятому могущественным повелителем франков Карлом Мартеллом. В конце VIII века Франкская империя усилила натиск на Саксонию и Фризию, граничившие с Данией и связанные с ней торговыми интересами, а возможно, и родственными узами. Дания все больше вовлекалась в отношения с империей, что и нашло отражение на страницах франкских анналов. Из них мы узнаем, что датский король (rex Northamanniae) по имени Сигифрид в 777 и 782 годах дал убежище саксонцам во главе с их вождем Видукиндом, но неясно, что понимает хронист под названием Нордмандия. Лишь на рубеже VIII–IX веков первые прямые столкновения с данами заставили франкских хронистов начать более подробно описывать северных соседей. Сигифрид умер около 800 г., и вскоре появилось сообщение о новом короле Южной Дании – Годфреде. Как и раньше, все сообщения о нем связаны с его деятельностью, направленной против империи франков. В 804 году Годфред собрал войско и флот в Слиесторпе (так назывался в латиноязычных источниках Хедебю), на границе с Саксонией; немного южнее, за Эльбой, стояли войска Карла Великого. Противники вели переговоры, результат которых неизвестен, но, вероятно, прямое столкновение было предотвращено. Более активно действовал Годфред в 808 году Он напал на землю ободритов, заключивших союз с Карлом Великим, и опустошил ее так, что ободриты вынуждены были просить его о мире и обещать ему дань. Во время похода Годфред стер с лица земли один из важнейших центров западнобалтийской торговли Рёрик (Мекленбург или Старый Любек в устье р. Траве) и вывез из него ремесленников и купцов в Хедебю, положение которого благодаря этому упрочилось. Сразу же после похода, согласно «Анналам королевства франков», он построил в 808 году укрепления на границе с саксами по северному берегу р. Эйдер: оборонительный вал «от западного океана до восточного залива, ведущего в Балтийское море», с одними воротами, чтобы пропускать всадников и повозки. Это сообщение, бесспорно, относится к той части вала «Даневирке», которая соединила его с также построенными при Годфреде укреплениями Хедебю. Вскоре после этого, по повелению Карла Великого, к северу от Элбена была построена крепость, а славянское племя ободритов возвело крепость в Старом Любеке. Что касается пограничных стычек с заключением разных союзов, то они продолжались еще несколько лет. Таким образом, вал датского конунга Годфреда, готовившегося в начале 800-х годов (до 810 г.) к войне с франками Карла Великого, явился звеном в сложном переплетении политических противоречий, но пока что нам неизвестно, о каком участке вала «Даневирке» идет речь. Ни один из участков вала или этапов его строительства, относящихся к этому времени, на сегодняшний день еще не датирован. Возможно, строительство на самом деле было всего лишь восстановлением прежнего вала, существовавшего с 737 года. Не исключено, что речь идет о так называемой «стене боевых камней». А возможно, имеется в виду вал «Ковирке» (Korte Kovirke), который является лишь этапом в строительстве и возраст которого не установлен. Вал «Ковирке» – это самая южная из фортификаций, 6,5-километровая насыпь, соединившая южную оконечность фьорда Шлей (т. н. «Соленая вода», Selke noor) с началом долины Рейдера (в нескольких сотнях метров от основной насыпи «Главного вала» начальной фазы). Конструктивно вал «Ковирке», проходивший южнее Хедебю, представлял собою усиленный вариант первоначального «Даневирке», правда, с резко заглубленным, остроугольным в сечении рвом глубиною до 3 м. В целом можно сказать, что вал «Ковирке», максимально продвинутый на юг, означал установление полного контроля датчан над «ютландским засовом» между Северным морем и Балтикой, а следовательно, и торговлей фризского Дорестада и Хедебю. Карл Великий противопоставил этой датской экспансии новую крепость франков Эзесфельд у Итценхоэ (809 г.), известны боевые столкновения франков с датчанами в815и817 гг.

Средняя часть вала «Даневирке» протяженностью в 14 км завершает оформление фортификации «Датского вала». Она соединила «Полукруглый вал» Хедебю более чем трехкилометровым «Связующим валом» (Forbindendesvolden) с озером Даневирке. Одновременно был обновлен «Главный вал» (Hovedvolden), достигший сначала ширины 13 м при высоте 3 м, а при последующих перестройках – ширины 20 (30) м и высоты 4 (6) м. Деревянный палисад проходил по гребню этого мощного вала, берма шириною до 6 м отделяла сравнительно неглубокий ров. Составной частью «Главного вала» становится крепость Тюраборг (названная в честь матери конунга Харальда I Синезубого Гормссона Тюры) близ восточного торца насыпи вала над озером; дополнительный двойной вал служил дамбой и защитой обоих озерных берегов, обеспечивая контроль над подходом к крепости с воды, собственно крепостные валы защищали прямоугольную площадку 20x60 м. Продолжением «Главного вала» стал «Кривой вал» (Krumvolden), протяженностью около 5 км, постепенно переходивший в дамбу долины Рейдера. Возведение самого начального этапа «Связующего вала» дендрохронологическим анализом датируется примерно 968 годом. Именно в это время, то есть в период правления в Дании конунга Харальда I Синезубого Гормссона, была, вероятно, возведена преобладающая часть этого ответвления вала. Письменные источники свидетельствуют о распрях данов с королевством германцев как раз в это время, и, видимо, здесь кроется причина возведения столь грандиозного пограничного оборонительного вала. Однако открытое столкновение произошло лишь в 974 году, и, несмотря на то что датский конунг Харальд Гормссон, будучи одновременно конунгом Норвегии, получил в помощь войско Ярла Хокона из Трённелага, вал «Даневирке» не устоял. На пограничной территории утвердилось войско германцев, но затем эта земля была вновь отвоевана у них в 983 году, несомненно, при участии воинов из недавно возведенной конунгом Харальдом Гормссоном «круглой крепости». Затем вал «Даневирке» был восстановлен, а со времен короля Вальдемара Великого (годы правления 1157–1182) у вала появилась фронтальная часть, выложенная камнем. Несколько раз здесь разыгрывались сражения (в 1000-е годы угроза исходила главным образом от славянских племен), и несколько раз пограничный вал оказывался в руках неприятеля. Тем не менее в течение более половины тысячелетия вал являлся реальной границей и часто весьма эффективной защитой южной политической и культурной границы Дании, а значит, и всей Скандинавии.

Как уже упоминалось выше, во время правления датского конунга Харальда Гормссона, прозванного Синезубым, помимо постройки крепости Тюраборг и обновления «Главного вала» «Даневирке» были построены так называемые «круглые королевские крепости» (все эти фортификации образовали единую оборонительную систему Дании), обнесенные земляным валом с деревянными конструкциями внутри, с упорядоченной – и единой для всех – планировкой и типом построек – ладьевидными домами (конструкция домов в крепостях представляет собой дальнейшее развитие типа длинных скандинавских домов более раннего времени). В настоящее время известны три такие крепости: Треллеборг (в Западной Зеландии) – диаметр территории 136 м, ширина вала 19 м, ширина рва 18 м, длина домов 29,4 м; Аггерсборг (на северном берегу Лимфьорда) – диаметр территории 240 м, ширина вала 11 м, ширина рва 4 м, длина домов 32 м; и Фюркат (в Северной Ютландии, к югу от Мариагерфьорда) – диаметр территории 120 м, ширина вала 13 м, ширина рва 7 м, длина домов 28,5 м. Вопрос о том, относится к ним или нет Ноннебаккен, круглый вал в Оденсе (на Фюне), открыт: ныне представляется более обоснованным считать его укреплением самого Оденсе того же времени, что и валы в Хедебю, Рибе и других центрах. Датские «круглые королевские крепости» были построены незадолго до 980 года, а к 1000 году они пришли в упадок. Все они в плане имеют одинаковые строго геометрические очертания (время возведения крепостей Треллеборг и Фюркат точно определено методом дендрохронологии). Единство их планировки и архитектуры предполагает, что они были построены не только одновременно, но и по общему плану для одного владельца, каковым мог быть только король Дании Харальд Синезубый, который за годы своего правления сумел возвести необычайно много грандиозных сооружений (их возведение наверняка сопровождалось строительной повинностью, налагаемой на население страны, и, как сообщают некоторые источники, это послужило поводом для недовольства и волнений). «Круглые королевские крепости» расположены вокруг Еллинга на севере и востоке и вместе с валом «Даневирке» на юге образуют оборонительный пояс датского королевства и контролируют пограничные области. Кстати, далеко не все дома в крепостях были жилые (помимо мужчин здесь обитали и женщины, и дети): в Фюркате лишь четверть из них имела очаги, остальные являлись хранилищами или конюшнями (треть), кузницами (шестая часть) и ювелирными мастерскими (шестая часть). При этом жилые постройки размещались вдоль улицы, протянувшейся с востока на запад, – основной, на что указывает караульная у западных ворот, а мастерские – по улице, ведшей с юга на север.

Схемы датских «круглых королевских крепостей». Вверху слева. Треллеборг. В центре. Фюркат. Справа. Аггерсборг. Самые важные общие особенности «круглых королевских крепостей» таковы: все они окружены кольцевым валом, возведенным из земли и дерна, с бревенчатыми внутренними конструкциями и деревянной обкладкой и наклонными фронтальными частями. На четыре стороны света выходили крытые ворота, возможно, увенчанные башнями. Внутри крепости эти ворота соединялись по двое деревянными настилами – улицами. Такие же проходы шли вдоль внутренней стены вала. Ров, имевший V-образное сечение, был таким же круглым, как и вал, но отделен от него узкой полосой земли. В каждом секторе крепости стояли большие, одинаковые бревенчатые строения продолговатой прямоугольной формы (однако крепости эти не были идентичными). Кстати, возведение крепостей Треллеборг и Фюркат потребовало обширных подготовительных земляных работ, дабы расширить узкое пространство мысов. Но, несмотря на то что на строительство крепостей потребовались огромные средства, много рабочей силы, строительных материалов и усилия инженерной мысли, они через несколько лет оказались заброшенными.

Таким образом, крепости Треллеборг, Аггерсборг и Фюркат представляли собой королевские укрепления, имевшие военные функции и служившие местом сбора и хранения даней и пошлин, производства железных изделий и драгоценных украшений. Поэтому данные крепости могут рассматриваться как центры, контролировавшие экономическую и социальную жизнь датского общества в эпоху викингов. Время же начала их строительства, около 980 г., приходится на один из важнейших моментов истории Дании – завершение процессов образования единого Датского государства. Правда, вскоре крепости были покинуты, со временем превратились в руины, и их существование стало лишь одним из эпизодов в истории эпохи викингов.

Реконструкция датских «круглых королевских крепостей». Сверху вниз. Аггерсборг; Треллеборг; Фюркат.

4.7. Корабли викингов

Викинги являлись одними из самых смелых и знающих мореходов средневековой Европы. В отличие от большинства континентальных стран того времени, викинги использовали свой флот больше в военных целях. Помимо банальной перевозки грузов и людей, корабли викингов могли совершать длительные рейды по водным путям в глубь вражеской территории, а отряды викингов, размещенные на кораблях, могли сражаться с одинаковой ловкостью как на суше, так и на воде (имеется в виду абордажный бой). Когда начались походы викингов в другие страны, морское превосходство скандинавов обнаружилось полностью (мореплавание было известно жителям Скандинавского полуострова с очень древних времен). В эпоху викингов скандинавы безраздельно господствовали на Балтийском и Северном морях, бороздили Средиземное море, смело курсировали в бурных водах Северной Атлантики и даже достигали берегов Северной Америки. Корабли викингов поднимались по течениям рек в глубь континента Европы, плавали по Днепру и Волге вплоть до Черного и Каспийского морей. «Корабль – жилище скандинава». Это выражение франкского поэта очень верно передает самую суть отношения древних скандинавов к своим кораблям. Необычайное богатство морской терминологии и выражений, которые они употребляли, называя свои суда, бесчисленные изображения кораблей, погребения в кораблях – все свидетельствует о том, какое большое место в сознании скандинавов они занимали, об огромной роли мореплавания в их жизни. Для викингов корабли были летними жилищами. Далеко по островам и побережьям разведчики викингов собирали нужные сведения, не пренебрегая и слухами, если они казались им хоть сколько-нибудь правдоподобными и заслуживающими внимания. Торговые корабли, да и боевые тоже, редко отплывали от берега в одиночку, каботажное плавание было здесь не более безопасным, чем в открытых водах. «В то время торговые корабли причаливали в самых различных местах – в реках, устьях ручьев или протоках», – говорится в одной из саг. Викинги прекрасно это знали, и это знание определяло образ их действий. Они поджидали корабли в любом месте, где можно было запастись пресной водой. Особенно тревожно было в узких фьордах и в речных эстуариях. Каждая излучина берега, каждая скала, каждый куст или дерево грозили внезапной бедой. Но они же могли послужить и защитой. Когда ярл Свейн, выступивший в поход на единственном боевом корабле, завидел вооруженный флот конунга, он тут же повернул к густолесному берегу, чтобы переждать опасность: «Они пристали так близко к круче, что листва и ветки деревьев закрыли корабль. Потом они срубили большие деревья и поставили их на борт так, чтобы корабля не было видно сквозь листву. Еще не совсем рассвело, и конунг не заметил их. Ветра не было, и конунг на веслах прошел мимо острова». Легкое судно с малой осадкой могло спастись, зайдя на мелководье, грозившее гибелью кораблю, но его можно было взять измором. В походы викинги выступали чаще всего весной или летом, как только это позволяла сделать ледовая обстановка. Тщательную подготовку к ним они начинали сразу по завершении предыдущей навигации, «а в зимнее время, – свидетельствует сага, – они жили дома с отцами», занимаясь хозяйством и планируя новые операции, способные восхитить своей дерзостью и великолепным исполнением даже флотоводцев нашего времени. Готовить телегу зимой было их неукоснительным правилом, их образом жизни. Так поступал, например, Харальд Прекрасноволосый: «Зимой по его распоряжению был построен большой и роскошный корабль с драконьей головой на носу. Он отрядил на него свою дружину и берсерков (отчаянных воинов, опьянявшихся видом крови и доводивших себя в бою до исступления). На носу во время боя должны были стоять самые отборные воины, так как у них был стяг конунга. Место ближе к середине корабля занимали берсерки. Харальд конунг брал в свою дружину только тех, кто выделялся силой и храбростью и был во всем искусен. Только такие люди были на его корабле, и он мог набирать себе в дружинники лучших людей из каждого фюлька (племенной территории). У Харальда конунга было большое войско и много больших кораблей, и многие знатные люди были с ним». После смерти конунга Харальда около 940 года его сын Хакон Добрый узаконил обычай, введенный отцом: он «разделил на корабельные округа все население земли от моря и так далеко, как поднимается лосось, и разделил эти округа между фюльками. Было определено, сколько кораблей и какой величины должен выставить каждый фюльк в случае всенародного ополчения… Во время ополчения должны были зажигаться огни на высоких горах, так, чтобы от одного огня был виден другой. И люди говорят, что за семь ночей весть о войне доходила от самого южного до самого северного округа в Халогаланде (Холугаланне)». Своих ополченцев фюльк обеспечивал двухмесячным продовольствием (обычно мукой, мясом и маслом). Если же фюльк (допустим, горный) не был в состоянии снарядить корабль, он мог откупиться деньгами или натурой (так называемый «корабельный сбор»). Со временем эти откупы превратились в твердые налоги. Ими откупались и от службы.

Согласно сагам, численность кораблей в эскадре викингов была разной. Так, саги называют самые разнообразные цифры– 5, 9, 11, 20 (или «больше 20»), 60, 71, «около 200». Часто фигурирует один корабль, иногда со свитой из более мелких судов. И на всех этих боевых ладьях царила неслыханная для того времени дисциплина. Каждый скандинавский воин четко знал свое место в походе и в бою (на носу, у мачты, возле конунга и так далее) и добросовестно выполнял свою задачу. Из указаний саг легко вычислить продолжительность дневных переходов кораблей викингов – до 60 км под веслами и вдвое больше под парусом. Отсюда нетрудно подсчитать и скорость. Ночью, когда корабли викингов причаливали к берегу, или днем, когда они останавливались на отдых, у сходней, спущенных с кормы (трапом скандинавы не пользовались), выставлялась стража, охранявшая покой спящих или досуг бодрствующих. Судя по сообщению одной из саг, в караул отряжался каждый третий член экипажа. И горе было тому, кто засыпал на посту! Викинги не знали снисхождения и жалости. Современные романы и фильмы, рисующие их беспечными и удачливыми бродягами, имеют мало общего с действительностью. В целом можно сказать, что именно боевой корабль эпохи викингов, уносящий суровых воинов Скандинавии в морские дали на поиски богатства и славы или героической смерти в бою, является истинным символом «движения викингов». Как уже говорилось выше, для скандинавов их корабли всегда означали нечто большее, нежели обычное транспортное средство. В дальних походах корабль служил викингу домом, кладовой пожитков и добычи, а после кончины своего владельца становился для него последним прибежищем на пути к чертогам Отца Богов – Одина. Те скандинавы, кто был рангом пониже, отправлялись в мир иной на небольшом корабле. Вовсе обделенные судьбой и богатством по смерти удостаивались такой же чести, пусть даже символически, – горсти ладейных заклепок, оставленных при погребении, или подражающей очертаниям судна редкой булыжной обкладки места захоронения. Кстати, наиболее ранние скандинавские захоронения с кораблями датируются примерно 500 г. н. э., т. е. относятся к эпохе «Великого переселения народов». По мнению некоторых археологов, подобная практика в Скандинавии восходила к еще более раннему времени.

Скандинавы дорожили своими кораблями и берегли их. Когда корабль не находился в плавании, его укрывали от непогоды в специальном так называемом корабельном сарае. Викинги считали свои корабли чем-то вроде живых существ. «Морской конунг» Фритьоф утверждал, что принадлежавший ему корабль, который назывался «Эллиди», обладал способностью понимать человеческую речь. В Скандинавии это был воистину культ корабля, уходящий корнями в темные века эпохи бронзы. И тем не менее еще сравнительно недавно судить о том, что собой представляли корабли викингов, позволяли лишь изображения на каменных стелах Скандинавии и гобелене из нормандского города Байё да содержащиеся в сагах отрывочные описания. Только череда археологических открытий, начавшаяся с 1880 года, позволила, наконец, получить точные данные о конструкции и облике боевых кораблей скандинавов, а также проследить их эволюцию.

В 1920 году в июне норвежский фермер Йохан Квальзунд, владелец одноименного хутора к югу от города Берген, при разработке торфяника наткнулся на груду деревянных обломков, оказавшихся, как позднее установили специалисты, деталями малой ладьи и достаточно крупного корабля, получившего в литературе название «корабль из Квальзунда». Его параметры, установленные при реконструкции, оказались следующими: общая длина достигала 18 м, наибольшая ширина – 3,2 м, высота борта (включая киль) в средней части составляла 0,9 м. Каркас корпуса включал массивный, Т-образный в поперечном сечении, дубовый килевой брус, к которому горизонтальной накладкой крепились круто вздымающиеся вверх форштевень и ахтерштевень (носовая и кормовая оконечности киля), вытесанные из цельных кокор (древесина, имеющая природную кривизну) той же древесины, и 13 шпангоутов («ребра» каркаса корабельного корпуса), на изготовление которых пошли сосновые кокоры. Обшивка, выполненная в клинкер (внакрой), включала 8 поясов, составленных из дубовых досок шириной 24–30 см, имеющих с внутренней стороны клампы – выступы для состыковки со шпангоутами. Крепление с килем и между поясами обеспечивалось рядами железных заклепок с клинк-шайбами четырехугольной формы. Щели конопатились шерстью, пропитанной смолой или другой клейкой массой. К шпангоутам пояса обшивки с первого (от киля) по шестой крепились прочной «шнуровкой» через высверленные в клампах отверстия, придававшей корпусу эластичность, необходимую для противостояния сильным ударам волн. Для обеспечения продольной прочности шестой, уже «прошнурованный», и седьмой пояса прикреплялись к шпангоутам деревянными нагелями (массивный корабельный гвоздь клиновидной формы), а восьмой, планширный (верхний пояс обшивки, как правило, более массивный, чем остальные; его доски нередко имели сечения довольно сложного профиля) – железными, с клинк-шайбами. Дополнительно усиливали конструкцию уложенные у шпангоутов, на уровне стыка 4-го и 5-го поясов обшивки, легкие поперечные балки, служившие одновременно лагами предшественника палубы– донного настила, и 11 банок – скамеек для гребцов с вертикальными подпорками – пиллерсами, установленными на уровне седьмого пояса. Ходовую часть составляли 10 пар весел длиной 3,1 метра, струганных из ели. Перед рукоятью каждого имелось утолщение– противовес, облегчающий греблю. По обоим бортам, на планшире, деревянными нагелями было закреплено соответствующее количество «скарм»– уключин, вырезанных из дубовых развилок. Каждая «скарма» имела отверстие для пропуска удерживающего весло ремня. Устойчивость «корабля из Квальзунда» позволяла нести и парусную оснастку, но использовать ее можно было лишь при слабом ветре, поскольку высота надводного борта составляла всего 0,5–0,6 м. Управлялся корабль вытесанным из дуба рулевым веслом-лопастью длиной 2,54 м, снабженным румпелем (длинная рукоять, установленная перпендикулярно плоскости рулевого весла). Рулевое весло располагалось у последнего кормового шпангоута с правой стороны и удерживалось крепежным ремнем, проходившим сквозь конусовидный упор-клоц на внешней стороне корпуса и борт. Грузоподъемность «корабля из Квальзунда», исходя из количества весел, может быть определена в 40–45 человек – две смены гребцов с оружием и запасом продовольствия, то есть около 4–4,5 тонны. Время постройки данного корабля, представляющего ранний тип судов викингов, – приблизительно 750 год н. э. «Корабль из Квальзудна» демонстрирует ряд новшеств, которые не встречались на кораблях скандинавов ранее. Это киль, высокие штевни, наклонные крайние шпангоуты носа и кормы, обшивка из узких досок, усиленный планширный пояс, крепление верхних поясов обшивки к шпангоутам нагелями, размещение весел примерно на одном уровне над водой, румпельное рулевое весло со стационарной подвеской через клоц. Данные конструктивные элементы получили дальнейшее развитие на боевых кораблях викингов, облик которых традиционно принято считать классическим.

В 1903 году летом норвежский фермер из расположенного при входе в Осло-фьорд местечка Осеберг (норв. Oseberg), раскапывая на арендованном участке большой курган, наткнулся на древний корабль, о чем и поспешил оповестить ученых мужей в столице. Проведенными в следующем году квалифицированными археологическими исследованиями было установлено, что под насыпью скрывался превращенный в гробницу корабль «эпохи викингов». Реконструкция определила, что общая длина «корабля из Осеберга» составляла 21,44 м, наибольшая ширина – 5,1 м, высота борта, включая киль, – 1,58 м. Киль того же профиля, что и у «корабля из Квальзунда», но более массивный, завершался штевнями высотой свыше 4 метров. Корабельный каркас включал 16 шпангоутов, перекрытых бимсами – опирающими по линии киля на пиллерсы горизонтальными балками, к которым нагелями крепились доски палубного настила. Со шпангоутами стыковались 10 поясов дубовой обшивки. Два верхних, набранных из более массивных досок, удерживались кницами – продолжающими линию шпангоутов концевыми выступами бимсов. Клинкерное соединение поясов обшивки и ее крепление к каркасу выполнены так же, как и у «корабля из Квальзунда». С внешней стороны планшира нагелями была прикреплена сосновая планка шириной 8 см. Оставленный между ней и планширом зазор в 2 см использовался для размещения деревянных щитов круглой формы вдоль борта в традиционной манере викингов. В планширном поясе обшивки имелись 15 пар весельных портов– отверстий диаметром 9-11 см. На кромках каждого были сделаны, наискосок по ходу корабля, вырезы для пропуска лопастей при спуске весел на воду и уборке их изнутри. Весла были вытесаны из ели и достигали длины от 3,7 до 4 м. Гребные банки отсутствовали: либо были сняты при превращении корабля в гробницу, либо гребцы устраивались на принайтовленных во время плавания к палубе морских сундуках. Располагал «корабль из Осеберга» и парусной оснасткой. Мачта из цельного ствола дерева длиной около 10 м и диаметром у основания 25–30 см была съемной. В средней части киля был укреплен массивный продольный брус с гнездом для нижней оконечности мачты. В створе с ним на бимсах располагался деревянный мачт-фишерс (устройство для дополнительной фиксации мачты) с вертикальным отверстием соответствующего диаметра и направляющей канавкой к нему со стороны кормы. При установке мачта укладывалась основанием в направляющую и выборкой форштага (укрепленный на верхушке мачты трос-растяжка, поддерживающий ее со стороны носа) приводилась в вертикальное положение. Затем направляющая закрывалась специальной крышкой, фиксирующей мачту сзади. Поддержку со стороны кормы, а также с боков и сзади обеспечивали растяжки – соответственно ахтерштаг и ванты. Горизонтальная штанга, к которой крепился парус – рей, – имела специальную муфту (ракс-бугель), позволяющую свободно перемещаться по вертикали. Подъем и спуск осуществлялся с помощью проходившего вдоль мачты фала (ходового троса). О достаточно высоком уровне развития парусной оснастки свидетельствует установка по обоим бортам на седьмом и одиннадцатом шпангоутах вертикальных деревянных развилок для укладки шпиртов – шестов для выноса нижних, шкотовых углов паруса при плавании под боковым ветром. Управлялся корабль рулевым веслом, конструкция которого и способ крепления к борту были такие же, как у «корабля из Квальзунда». Численность команды «корабля из Осеберга» была 60–65 человек, то есть грузоподъемность достигала 6–6,6 тонны. В сооруженном на палубе деревянном склепе покоились два скелета женщин в возрасте 50 и 30 лет, которые были определены как останки скончавшейся около 850 года вдовы южнонорвежского конунга Гудреда Великолепного (7-819/820 гг.) Асы и ее служанки, последовавшей в загробный мир за своей госпожой. Таким образом, время постройки корабля – первая половина IX века. Если осебергская находка представляла собой построенную для вдовы могущественного конунга парадную яхту, копирующую облик боевого скандинавского корабля (прочность конструкции была явно недостаточна для плавания в открытом море), то, безусловно, таковым являлся корабль, обнаруженный несколькими десятками километров южнее, в местечке Гокстад. В 1880 году туда, получив сведения о ведущихся неким фермером самовольных раскопках большого кургана на принадлежавшем ему участке, прибыли специалисты-археологи из столицы Норвегии. Два месяца кропотливой работы профессионалов увенчались небывалым успехом – было расчищено большое мореходное судно с размещенными на его палубе тремя малыми ладьями. Общая длина «корабля из Гокстада» составляла 23,3 м, наибольшая ширина – 5,2 м, высота борта, включая киль, – 2,1 м. Мощный килевой брус длиной 17 м имел Т-образное поперечное сечение и в средней части достигал высоты 37 см. Высоко поднятые штевни крепились к нему вертикальной накладкой с помощью железных нагелей. На киль опирались 19 шпангоутов, перекрытых подпертыми пиллерсами массивными бимсами, служившими лагами палубного настила. Обшивка в клинкер насчитывала 16 поясов дубовых досок шириной 20–28 см, в которых отверстия от сучков были забиты деревянными пробками, укрепленными железными накладками на заклепках. Клинкерное соединение выполнено на заклепках с клинк-шайбами через каждые 1,85 м. Все швы проложены пропитанным смолой толстым шерстяным шнуром. Вплоть до восьмого пояса (от киля) обшивка была «пришнурована» через клампы к шпангоутам ивовыми прутьями, а девятый и десятый (усиленный) пояса крепились деревянными нагелями. Оставшиеся поддерживались кницами бимсов и установленными возле них через один дополнительными «малыми» шпангоутами. Крепление произведено попеременно деревянными и железными нагелями. С внутренней стороны планширного пояса установлен массивный стрингер– дубовый, четырехугольного поперечного сечения брус, по нижней грани которого была пущена планка с множеством продольных отверстий для подвески щитов (остатки 32 щитов, по 16 с каждой стороны, были обнаружены там же) и натяжки тента. В 14-м поясе обшивки были прорезаны с каждого борта по 16 весельных портов той же конструкции, что на «корабле из Осеберга». Для их закупорки при плавании под парусом имелись специальные заглушки. Весла, вытесанные из ели, имели от 5,3 до 5,8 м в длину. Гребные банки, как и в предыдущем случае, отсутствовали. Малая изношенность портов, возможно, свидетельствует, что весла использовались лишь для совершения сложных маневров, в то время как главным движителем корабля служил парус. Схема установки и фиксации мачты в рабочем положении от осебергской отличалась лишь большей массивностью мачт-фишерса, вытесанного из цельного дуба, и надкилевого бруса с гнездом для основания мачты, а также тем, что роль ахтерштага исполнял фал подъема-спуска рея. Парус площадью около 70 квадратных метров особым тросом-линем был «пришнурован» к рею длиной 10,7 м и диаметром в средней части 22 см. Установка паруса производилась системой тяг: брасов, шкотов, галсов и булиней. Применялись для этого и шпирты. С внутренней стороны каждого борта имелись планки с гнездами для фиксации их основания в рабочем положении. Для укладки шпиртов в кормовой оконечности была предусмотрена съемная, а перед мачтой – две постоянные стойки выше человеческого роста с профилированными перекладинами наверху. В нерабочем состоянии парус собирался в бухту и с помощью подшитых к его нижней кромке шлей (гитовых) подвязывался к рею. Для управления кораблем использовалось вытесанное из дуба рулевое весло длиной 3,3 м, подвеска которого была выполнена тем же образом, что и в предыдущих случаях. На задней кромке лопасти имелась петля для пропуска троса, которым весло подтягивалось из воды на стоянках. Грузоподъемность «корабля из Гокстада» составляла 9 тонн, или 70 человек с оружием, снаряжением и запасом продовольствия. Высота надводного борта при этом не превышала 1,2 м. В ходе раскопок под сводом сооруженного на палубе деревянного склепа был обнаружен скелет рослого мужчины, страдавшего тяжелой формой отложения солей в суставах ног. По свидетельству саги, этот недуг между 855 и 860 годами свел в могилу сына Гудреда Великолепного, конунга Олава Альва Гейрстадира, что и позволило идентифицировать захоронение. Исходя из этого, время постройки судна было определено приблизительно 850 годом. Поистине сенсационное открытие ожидало археологов в Роскилле-фьорде (западнее Копенгагена), где впервые были обнаружены скандинавские боевые корабли позднего этапа «эпохи викингов». В 1920 году рыбаки сообщили о замеченных ими под водой, при входе в малую бухту у селения Скульделев, странных конструкциях. По проведении сложнейших исследовательских работ в 1957–1962 годах выяснилось, что в указанном месте на дне покоились развалы пяти судов, из которых два оказались боевыми. Все они были построены на рубеже X–XI веков и, придя в негодность после длительного использования, около 1100 года оказались затопленными с целью помешать прорыву вражеских флотилий в глубь фьорда. Один из боевых кораблей, получивший наименование «Скульделев-5», сохранился достаточно хорошо. Он был невелик: его общая длина составляла около 18 м, наибольшая ширина – 2,6 м, а высота борта, включая киль, – 1,1 м. Каркас оказался более сложной конструкции, нежели у судов раннего этапа «эпохи викингов». Шпангоуты имели на внешней стороне ступенчатые вырезы для плотного прилегания досок обшивки. Бимсы располагались в два яруса с интервалом по высоте в 20 сантиметров, причем нижний (биты) служил лагами палубного настила. В конструкцию входил также и стрингер, на который опирался верхний ярус бимсов. Обшивку в клинкер составляли четыре нижних пояса, набранные из дубовых досок, и три верхних – из ясеня. Доски обшивки не имели клампов и внутренней плоскостью стыковались с вырезами на шпангоутах и кницах битов и бимсов. Все крепления между поясами обшивки, а также между ними и каркасом были выполнены заклепками и нагелями. В массивном планширном поясе с каждого борта имелось по 12 весельных портов. Роль гребных банок, вероятнее всего, исполняли бимсы, возвышавшиеся над уровнем палубы. Судно способно было нести и парусную оснастку.

Другой боевой корабль из Роскилле-фьорда – «Скульделев-2», построенный из дуба, оказался крупнее. Его плохая сохранность позволяла лишь частичную реконструкцию, согласно которой длина корабля составляла около 30 м при ширине 3,8 м, высота борта – 2–2,2 м. Насчитывалось от 37 до 40 шпангоутов, установленных с интервалом в 74 см. От обшивки сохранились лишь 9 поясов, но общая высота борта достигала, вероятно, 2,1–2,2 м. В остальном конструкция корпуса сходна с той, что имело малое судно. Судя по размерам, команда корабля «Скульделев-2» состояла из 60 или даже 100 чел., которые гребли 56–60 веслами. Идя на веслах, даже на больших расстояниях корабль обладал способностью развить скорость в 5–6 узлов. Также имелась на корабле и парусная оснастка – сохранился 13-метровый надкилевой брус с гнездом для установки мачты. Предполагается, что площадь паруса составляла 118–120 кв. м, что позволяло, вероятно, следовать по морю со скоростью что-то в районе 20 узлов (37 км/ч). Несмотря на очень большую длину, устрашающий корабль имел лишь метровую осадку, что давало возможность действовать на нем на мелководье как на малом судне. Тот факт, что такой мощный корабль вполне позволял команде бороздить открытые моря и океаны, получил однозначное подтверждение благодаря проведению лесохимического анализа древесины, из которой он был построен. Опыт показал, что корабль построили из ирландского дуба, вероятно, викинги из города Дублин около 1042 года, и что он совершил по меньшей мере один переход через Северное море в Данию. Несмотря на то что от корабля сохранилось всего 25 %, среди 1800 фрагментов есть даже целый кильсон. К счастью, уцелела и «хвостовая часть» вместе с некоторыми остатками поясов обшивки, которые прикреплялись к корме до высоты планширя. Поскольку основные узлы, дающие четкое представление об устройстве судна, пережили века и сохранились до наших дней, специалисты из Музея судов викингов приняли решение построить полномасштабную реконструкцию корабля, известного как «Скюллелев-2». Работы по изготовлению копии древнего корабля начались в 2000 году. На сооружение копии пошла древесина около 340 деревьев и 400 кг железа, которое понадобилось для производства 7000 гвоздей, необходимых для сколачивания конструкции. Протяженность веревок и канатов оснастки, сделанных из липового лыка, конского волоса и пеньки, достигала 2000 м, площадь льняного полотнища паруса – 118 кв. м. В сентябре 2004 г., после четырех лет тяжелого труда, великолепная полномасштабная реконструкция «Скюллелев-2» была торжественно спущена на воду в гавани Музея судов викингов. После спуска корабль прошел всесторонние испытания в прибрежных датских водах и был опробован в Северном море. Кстати, «Скюллелев-2» оставался самым длинным из кораблей эпохи викингов, обнаруженных в наше время до 1997 года, когда прямо у Музея судов викингов посчастливилось найти остатки еще девяти утопленных в грязи скандинавских кораблей. Удалось установить, что один из них, «Роскилле-6», являлся боевым кораблем невероятной протяженности – 36 м – при ширине корпуса 3,5 м, таким образом, корабль этот следует отнести к классу, давшему начало таким гигантам, как «Длинный Змей» и «Большой Дракон». Построенный около 1025 г., прекрасный боевой скандинавский корабль почти наверняка являлся королевской собственностью, а потому трудно избежать искушения приписать это судно королю Кнуту, который правил тогда в Дании, в Норвегии, в Англии и в Южной Швеции. Дубовый и Т-образный в поперечном сечении киль достигает 32 м в длину, состоит из центральной секции и двух узлов по краям, к которым прикреплялся посредством длинных соединений внахлест. Расположенные на расстоянии 78 см друг от друга шпангоуты покрывали пять первых поясов обшивки, что превращало соединявшие их верхние поперечины (к несчастью, не сохранившиеся) в идеальные банки для гребцов. Легкие полурамы, пригнанные и закрепленные между шпангоутами, добавляли прочности третьему и четвертому поясам. Последний еще усиливался стрингером, к которому подсоединялись нижние бимсы. Уцелел только фрагмент кильсона, покоившегося на шпангоутах и закрепленного с помощью горизонтальных коленцев. Размер паруса судна оценивается в 200 кв. м. Принимая во внимание еще и 78 гребцов с длинными веслами, от вида такого левиафана в эпоху викингов, должно быть, захватывало дух. Настоящий скандинавский корабль из саги, он мог легко вместить 100 воинов, и – вне всякого сомнения – дополнительную грозность и воинственность придавала ему, как всегда, великолепно сработанная драконья голова. В целом можно сказать, что скандинавские боевые корабли «Скульделев-2» и «Роскилле-6» являются прекрасной иллюстрацией характерной для позднего этапа «эпохи викингов» тенденции к наращиванию размеров боевых кораблей. Могучие корабли служили ярчайшим доказательством престижа и амбиций их владельцев – предводителей дружин викингов, ярлов и конунгов. Саги содержат сведения о количестве шпаций – интервалов между шпангоутами, что позволяет, опираясь на промеры каркаса корабля «Скульделев-5», представить их приблизительную длину и число гребцов. Так, например, скандинавские корабли, принадлежащие крупным норвежским землевладельцам Асбьерну Сигурдсону Тюленебойце (10-20-е годы XI века), Ториру Собаке (20-е годы XI века) и сыновьям лендрмана Эрлинга Скьяльгсона (20-е годы XI века), достигали 25–28 метров в длину, несли по 20 пар гребцов и способны были принять на борт до 80–90 человек. Боевые корабли длиной 33–37 метров, рассчитанные на 25–27 пар весел, имели богатый норвежец Рауд Могучий из Халогаланда (конец Хвека), конунги Олав Трюггвасон (999 г.), Олав Толстый (20-е годы XI века) и Харальд Суровый (1062 г.). Еще более крупными кораблями располагали Эрлинг Скьяльгсон (начало XI века) и норвежский ярл Хакон Эйриксон (20-е годы XI века).

Их длина достигала 40–43 метров, а число гребцов– 30–33 пар. В экстренных случаях на борт могло подниматься до 200 человек. Корабль норвежского ярла Эйрика Хаконарсона (конец X века) поражал современников не только необычайной величиной, но и обшитой железными листами надводной частью борта на носу и корме. Сущим монстром выглядел боевой корабль, на котором в заморские походы отправлялся великий датский «конунг-викинг» Кнут Могучий (10-20-е годы XI века). На борту располагались до 45 пар гребцов, а общая длина составила 55–57 метров. Упомянутые выше корабли, которые сами скандинавы именовали «Langskipar», то есть «длинными», в зависимости от размеров подразделялись на несколько типов. Имевшие менее 20 шпаций назывались «ледунгами», от 20 до 32 – «скайдами», еще более крупные – «драккарами». На исходе «эпохи викингов» в составе скандинавских флотилий появляются новые типы боевых кораблей. Между 995 и 1000 годами для Олава Трюггвасона на воду был спущен «снеккер» (от «снек»– змея), которому конунг дал имя «Транин» (Журавль). Корабли этого класса имели обычно длину 20–24 метра, ширину 4,5–5 метров и высоту надводного борта около 0,7 метра. Обводы корпуса были более округлые, нежели у «длинных» судов. Главным новшеством конструкции были надстроенные на палубе башенки для стрелков, форкастль в носовой части и ахтеркастль в кормовой. Основным движителем служил прямой парус. Весла применялись лишь при швартовке и прохождении сложным фарватером, в связи с чем число гребцов по сравнению с нормами, характерными для «длинных» судов, было значительно уменьшено (иногда до 6–7 пар).

Также новым явлением в кораблестроении скандинавов стали и «холкерсы» – крупные суда до 40 метров д линой. Внешне они напоминали предыдущий тип, отличаясь, однако, большей осадкой, высотой надводного борта и числом гребцов, которых могло насчитываться до 10 пар. С холкерсами были связаны также первые попытки оснащения кораблей второй мачтой. Кстати, археологические исследования поселений балтийских славян позволили установить, как выглядели не раз упомянутые скандинавскими сагами «вендские» корабли – боевые ладьи, использовавшиеся западнославянскими, а нередко и скандинавскими (главным образом йомсборгскими) викингами в X–XI веках. Своим внешним обликом, конструкцией корпуса и оснасткой они походили на «длинные» корабли скандинавов. Однако «вендские» корабли были плоскодоннее, большим было также соотношение ширины и длины корпуса. Более скромными оказались и размеры. Так, ладья, обнаруженная в Ральсвике (остров Рюген, у балтийского побережья Германии), имела лишь 9,5 метра в длину, ширину 2,5 метра и высоту борта 1 метр. Движителями служили небольшой прямой парус и 4–5 пар весел. Суденышки такого класса являлись идеальным средством борьбы с противником на прибрежных мелководьях, в узости проливов и небольших рек. Западнославянские ладьи «открытого моря» были покрупнее – около 20 метров длиной и до 4 метров шириной. На борту располагались 13–14 пар гребцов. По своим боевым возможностям такие корабли не уступали ледунгам, малым скайдам и снеккерам скандинавских викингов. Кстати, случалось скандинавам в своих морских походах пользоваться и кораблями древнерусской постройки. Так, Арнор, прозванный «Скальдом Ярлов», упоминал о спущенном на воду в Ладоге корабле с «гардской» оснасткой, на котором Магнус Олавсон отправился весной 1035 года отвоевывать престол Норвегии. Боевые ладьи Древней Руси представляли собой весьма внушительные по северным меркам парусно-гребные корабли, способные, по свидетельству летописей и восточных источников, взять на борт от 40 до 100 воинов. «Повесть временных лет» именует ладьи флота Великого князя Игоря явно заимствованным из скандинавского морского словаря термином «скедии», что, очевидно, должно указывать на их соответствие среднему классу «длинных» судов – скайдам.