Моя цель в сопровождении четырёх девушек, среди которых ловко оказывается и Сурайя, сумевшая внедриться в эту группу, источает похабные ухмылки и уходит с ними в сторону одного из озаренных факелами коридоров. Стража ещё несколько шагов движется за Тамиром, но потом отступает: он отпустил их вальяжным жестом руки. Я до последнего сомневался после событий с лавками, будет ли он один, хотя дворцовая охрана для меня не проблема. Но, похоже, жертва перестала опасаться и поджидать меня на каждом углу, решив, что пир проходит как по маслу и его толстому брюху более ничего не грозит.

Гости, как ни в чем не бывало, продолжают развлекаться, едва ли заметив уход Тамира, ведь увеселения в самом разгаре.

Я крайне осторожно, пряча взгляд и стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, ступаю за ушедшими. И, прежде чем исчезнуть в полутьме одной арки, чтобы взобраться на верхнюю балюстраду и прошествовать далее по балконам, я ловлю мимолетный взгляд Сурайи: она оборачивается лишь на короткое мгновение, и в её сводящих меня с ума глазах мелькает отчетливое: «Только не опоздай…»

***

Я несколько раз мысленно благодарю неизвестного мне архитектора, который спроектировал этот дворец, ведь если бы не многочисленные подпорки и балки, отделяющие второй этаж от первого практически параллельным образом, мне навряд ли удалось бы поверху проследовать почти до конца.

Да, несомненно, пройти за Тамиром и танцовщицами короткими перебежками по тому коридору также было бы возможно, но я предпочитаю максимальную скрытность, по крайней мере, до тех пор, пока это реально.

Усевшись на корточки на потолочном перекрытии, я, находясь прямо над головами остановившихся у резных дверей девушек и хозяина пира, вижу, как он одной рукой пытается отпереть засовы, а другой касается танцовщиц по очереди, что-то говоря. Сурайя сжимается, но стойко переносит это неприятное прикосновение к своей щеке, и в тот момент, когда вход в комнату открывается, она вновь мимолетно оборачивается, пока остальные щебечущей стаей провожают Тамира внутрь.

Я замечаю, как её лицо бледнеет и поникают плечи, когда она не видит нигде меня, не догадываясь, что всё это время я рядом. Но долго упиваться этим не приходится — она заходит вслед, а я мягко спрыгиваю на каменный пол, едва двери закрываются.

Быстро оглядевшись по сторонам и убедившись, что стражи вокруг не предвидится, обхожу стену, исследуя комнату с противоположной стороны. Обычно в таких покоях делают два или три входа, поэтому моя задача найти хотя бы один иной.

Удача соблаговолит мне сегодня: следующие резные двери, немного шире тех, через которые вошел Тамир, помогают разглядеть то место, куда они ведут, благодаря рисунку на поверхности. Я прикладываюсь одним глазом к двери и рассматриваю вход в купальню, и — вот оно! — она почти сразу через арку соединяется с самой опочивальней. Это доказывают и доносящиеся знакомые голоса, и развратный смех Тамира.

Бесшумно распахнув незапертые двери, проникаю в пустую купальню и останавливаюсь у края арки, совсем немного выглядывая. Покои Тамира так же роскошны, как и всё остальное в его дворце; он разместился в центре среди, наверное, нескольких десятков подушек разных цветов, в окружении двух девушек, которые беззастенчиво ластятся к нему; рядом стоят низкие серебряные столики со сладостями и фруктами, у которых восседает музыкант с кануном, а в глубине комнаты виднеется огромная деревянная кровать с балдахином — на ней бы уместилась дюжина человек… Третья танцовщица самозабвенно извивается у ног развалившегося Тамира, а Сурайя, которую я вижу не сразу, демонстративно перебирает фрукты, якобы выбирая лучшие для «своего» господина.

Окончательно оценив обстановку, я откладываю в сторону феску, чтобы не мешала, медленно выдыхаю и легким движением руки заставляю клинок в нарукавнике под кафтаном купца явится свету и снова исчезнуть, проверяя его верность.

Механизм четко срабатывает, и в тот момент, когда я снова поднимаю взгляд от оружия, слышу голос Тамира:

— Налей мне вина, Амина… Или как тебя там… — он обращается к Сурайе, которая, вздрогнув, застывает на мгновение. — И сними-ка эту свою верхнюю накидку. Я хочу увидеть твой танец живота во всей красе… Без лишних тканей на груди.

Буквально чувствую, как начинает биться жила у меня на виске… Ладони стиснуты до хруста костяшек, и я ощущаю, как наступает предел моего терпения, старательно сохраняемого на приемлемом уровне весь вечер.

Губы Сурайи незаметно трясутся от волнения, но она продолжает играть свою роль, роль выдуманной некой Амины, поклонившись и прошептав что-то из серии: «Да, господин…»

И в эту минуту происходит нечто, что я запомню потом на всю оставшуюся жизнь: между мною и моей вестницей в звенящем костюме как будто зарождается невидимая связь. Сурайя, словно ощутив моё присутствие, украдкой смотрит в сторону арки, с нескрываемым облегчением замечая меня, затем осторожно косит глаза на графин, который успевает к этому моменту взять со столика, и прикрывает веки на мгновение в отношении Тамира. Он не видит ничего и, запрокинув голову, хохочет над чем-то, что говорит ему на ухо одна из девушек.

Я понимаю её. Без слов. Сразу же. И даже не киваю в ответ.

А просто выпрыгиваю из своего укрытия…

Следующие события происходят с молниеносной скоростью — Сурайя во всей силы выплескивает содержимое графина в лицо Тамиру, как раз в тот момент, когда он выпрямляется, перестав смеяться. Я в два шага оказываюсь напротив него под визг и крики вскочивших танцовщиц. Он дезориентирован и ослеплен вином, багровыми реками стекающим по жирной морде — Тамир пытается протереть раздраженные глаза ладонями и гневно восклицает проклятия, попутно пытаясь воззвать к страже.