— О, мой дорогой друг! — слащаво улыбаюсь я в ответ, ощущая, как в контрасте к горлу подступает тошнота. — Моё имя — Азим ибн-Саиф. Я — купец из славного города Босра* и привёз господину Тамиру ценнейший подарок…

Видя, как и главный стражник тоже переводит взгляд на съежившуюся от страха Сурайю под видом танцовщицы, я в качестве аргумента ловкими движениями пальцев выуживаю из-за пазухи весомый мешочек с монетами и подкидываю в его сторону. Стражник профессиональным, отработанным жестом взяточника ловит деньги в воздухе, и я добавляю:

— …который, конечно же, непременно нужно доставить прямо сейчас в сей прекрасный дворец к празднику.

Глава стражи хищнически облизывает губы и щурится в мою сторону, пока его прихвостни с ехидными смешками открывают врата.

— Что ж, господин ибн-Саиф… — медленно выговаривает он, пристально наблюдая то за мной, то за Сурайей. — Подарок для господина Тамира чудо как хорош, однако, чтобы убедиться в отсутствии опасности с вашей стороны, я любезно попрошу ваш подарок снять абайю.

Сурайя бросает на меня короткий, паникующий взгляд, и в совокупности с услышанным это производит на меня почти парализующее воздействие: я ощущаю, как сжимаются мои кулаки от ярости и начинают трепетать крылья носа… Если бы не многолетний опыт наёмника и хоть какая-никакая, но выдержка, я бы сорвал миссию уже на этом этапе, растерзав этих мерзавцев за желание осмотреть мой живой товар. Усилием воли возвращаю на лицо заискивающую, но натянутую улыбку.

— Как прикажете, дорогой друг…

Пренебрежительным движением руки указываю Сурайе снять тёмную ткань. Когда она остаётся в своём наряде под взглядами трёх пар жадных и похабных глаз, дрожа в эту удушливую вечернюю погоду, я отвожу свой собственный взор от стражи, потому что ещё мгновение — и их просто не станет.

— Восхитительно, — одобрительно кивает глава стражи и деловито добавляет: — Я с удовольствием пропущу вас и ваш подарок, господин ибн-Саиф, если мы добавим к нашему… кхм… соглашению ещё одно условие.

— Какое же? — надеюсь, он не слышит агрессивный скрежет моих зубов, сквозь которые я цежу этот нарочито любезный вопрос.

— После того, как господин Тамир распакует свой подарок, мы бы с моими товарищами хотели бы вновь вас увидеть у этих ворот и, скажем, оценить его самостоятельно ещё раз.

«Оценишь, бездушная тварь, правда, не подарок, а вкус собственной крови…» — мелькает в моей воспалённой от затапливающей злости голове под звук лёгкого хруста. Я сжимаю кулаки настолько сильно, что суставы не выдерживают, и впиваюсь ногтями в кожу внутри ладоней до ощутимой, но отрезвляющей боли.

Незаметно для стражи, которая всё ещё любуется застывшей в ужасе Сурайей, выдыхаю сжатый воздух, пытаясь прийти в себя, и, оскалившись, киваю:

— Обязательно, добрый друг. Тогда, с вашего позволения, мы проследуем на пир. Не будем вызывать гнев господина Тамира чрезмерным ожиданием.

Под перешептывания и смешки стражи мы проходим с Сурайей внутрь, не оборачиваясь, и, когда окончательно скрываемся с глаз, оказавшись в одном из многочисленных роскошно обставленных коридоров, я позволяю себе тихое рычание.

Лишь бы хоть как-то спустить пар…

— Чувствую себя после всего этого так, будто неделю не посещала хамам и купальню… — бормочет Сурайя, услышав воинственные звуки с моей стороны, и я с нескрываемым удивлением обнаруживаю, что она больше не дрожит, но идёт так же, понурив голову.

Невероятная актриса.

Я всё ещё зол, поэтому следующая фраза выходит грубее, чем хотел бы:

— А чего ты ожидала от безнравственной, изголодавшейся охраны?.. Ещё бы минута — и я вырвал бы каждому глотку и глаза.