Что он, интересно, имеет в виду?

Расспрашивать далее не смею, потому что жизнь давно приучила к тому, что, если кто-то что-то хочет тебе рассказать, он это сделает прямо, без утайки и намёков. Да и обстановка, всё-таки, мало соблаговолит сейчас к таинственным беседам.

Алисейд ловко прыгает на широкие перила, но я не успеваю налюбоваться его фигурой и навыками: мой напарник по несчастью тянет ко мне руку. Я молча повинуюсь и тоже оказываюсь на балконе.

— Видишь ту балку? — он кивает на стену крепости и проникает теплой ладонью на мою оголенную поясницу, придерживая, но этот жест лишает меня способности трезво думать, которая, похоже, и так исчезла с момента ухода из покоев ненавистного Тамира.

— Да… Только не говори, что…

— Именно, — четко и сухо отрезает Алисейд, не позволяя даже намекнуть на панику. — Знаю, Сурайя, это непросто, но это наш единственный шанс. Навряд ли в крепости стражи больше, чем во дворце: они все стянуты внутрь. Если попадем на стену, сможем перебраться на городские крыши.

— Ладно, да… Извини, — потупив взор, зачем-то прошу прощения я, мысленно коря себя за слабоволие.

Если получается у него, то почему не может у меня?

Я не какая-то изнеженная девушка, не способная на лёгкие акробатические трюки и прыжки… В конце концов, я жила при обители, многое видела и умею.

Хотя кого я обманываю — ну куда мне до кошачьей ловкости наёмников…

Алисейд грациозно прыгает с балкона, достигает стены и повисает на балке. В два счёта подтянувшись, он отодвигается и призывным взглядом взирает на меня, не тратя более усилий на слова; нас разделяет всего пара метров.

У меня должно получится…

Я глубоко вздыхаю, пытаясь не смотреть на темные заросли и кусты внизу. Собравшись с духом, прыгаю, почему-то жмурясь, но благоразумно вскидываю руки вперёд, чтобы тоже ухватиться за балку.

Мне это почти удаётся, но та рука, что была повреждена в плече стрелой в прошлой погоне и зашита Рафиком, предательски соскальзывает в последний момент. Алисейд, удивительно быстро сориентировавшийся, резким движением хватает мою увлажнившуюся от нервов ладонь, не дав криво повиснуть и упасть. Он наверняка совершенно не помнит о моей ране в эту секунду, и, словно в подтверждение, во тьме раздается мой приглушенный стон боли, потому что что-то хрустит в суставе вдобавок к обострившимся ощущениям в шве.

— Плечо… — шепчу я сквозь стиснутые зубы, когда с помощью моего хассашина окончательно взбираюсь на поверхность рядом.

— Шейтан… — кажется, он понял причину моего стона.

Инстинктивно касаюсь места ранения, боясь нащупать растёкшееся кровавое пятно от разошедшегося шва, но, благо, прозрачная охровая ткань суха, без каких-либо признаков влаги.

— Ты в порядке, Сурайя? — с плохо скрываемой заботой шепчет Алисейд совсем рядом, бесцеремонно ощупывая то же место своими сильными пальцами вслед за мной.

— Да, да.

Я заверяю его, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, без отголосков боли, но сама отворачиваюсь, давая волосам упасть на лицо и тьме скрыть меня, чтобы Алисейд не увидел, как я продолжаю жмуриться от неприятных телесных ощущений.