— Алин, подожди пока. У него там Каминский отчитывается.

— Хорошо, — я присаживаюсь в кресло рядом с её столом и от нечего делать достаю телефон.

— Кофе может?

— Ой, что вы, Зоя Леонидовна, сидите! Я, если что, сама сделаю.

Она издаёт одобрительный смешок и продолжает печатать. Я бездумно листаю инстаграм. В ленте натыкаюсь на улыбающееся лицо Марины, сидящей на…Твою мать, это даже не шпагат, а извращение какое-то. У неё там в промежности ничего не трещит?! Закрываю приложение, чувствуя как кровь прилила к лицу. Ну зачем я на неё подписалась? Мазохизм какой-то. Зачем мне знать в какую сторону гнётся Никитина девушка? В какую-какую…Во все, блин! Каждый раз, когда я листаю её профиль, чувствую себя корявым бревном и желейными наростами во всех стандартных женских местах.

Марина, о существовании которой я узнала в первую же рабочую неделю на новом месте, была профессиональной спортсменкой и занималась гимнастикой на полотнах. Это почти как стриптизерша, только вместо шеста километровые тряпки. Когда я нашла на ютубе её победное выступление на чемпионате Европы в прошлом году, мне захотелось плакать и одновременно срочно пойти заниматься. Ничто не мешало мне сколько угодно придираться к её курносому носу и слишком светлым, будто выцветшим голубым глазам. Но отрицать, что её тело и умение владеть им просто божественно, я не могла.

И каждый раз, видя фото или видео с ней, меня невольно посещала мысль, что я и правда просто дурочка. Я что, действительно думала, что молодой успешный мужчина только и делает, что сидит у окна и обо мне вздыхает? Бред. Он давно уже устроил свою жизнь. У него всё отлично. И мне в ней нет места. Профиль этой девушки был чашкой с противным болезненным лекарством, которое я принимала глоток за глотком, чтобы убить свою наивность. Вот только фотографий с самим Никитой в нём почти не было. Но это и понятно. Вся страничка была посвящена соревнованиям и её собственной студии. Лишь три совместных снимка с ним, в которых я уже рассмотрела каждый пиксель. Они улыбались. И казались такой удачной парой. Это было невыносимо. Ещё почему-то было невыносимо, что она совсем не походила на меня внешне. Не знаю, почему меня это так задевало. Вернее, знаю, но…

— Лин, зайди.

Я вздрагиваю от неожиданности, выныривая из своих мыслей, и встречаюсь с внимательным взглядом черных глаз, устремленным на меня. Никита стоит в проёме и придерживает открутую дверь.

— Здравствуй, — бормочу, смутившись. Чувствую себя пойманной на чём-то запретном. Как-будто он может догадаться, о чём я только что думала, но он конечно не может.

Никита молча кивает в ответ на моё приветствие и немного отступает, позволяя войти в его кабинет.

— Присаживайся, — Аверин небрежно указывает на стул напротив рабочего стола, и садится в своё кресло.

Молча ждёт, когда я усядусь, складывает руки перед собой в замок и почему-то молчит, скользя по мне задумчивым взглядом. Мне хочется мысленно добавить жадным, но я одергиваю себя. Мне кажется. У него просто глаза такие…черные, бездонные. Кажется, что съедает тебя, а он может вообще в этот момент о какой-то ерунде думает. Например, что надо бы пообедать или резину поменять.

Я ёрзаю на стуле в ожидании начала разговора, но он молчит. Ну точно о своём задумался. Надеюсь, не о Марине. Эта мысль моментально делает меня злой.

— Ты что-то хотел? — спрашиваю гораздо резче, чем нужно, отчего Ник удивленно пару раз моргает.

— Дааа, — тянет, хмурясь, но похоже решает сделать вид, что не заметил моей грубости, — Я завтра вылетаю в Марсель на встречу. Предварительную, пока ничего официального…Так, познакомиться…

Он берет ручку и медленно крутит её в руках, скользя взглядом по моему лицу.

— Я французский не знаю. Со мной поедешь. Я должен знать, что они говорят, думая, что я не понимаю.

— Но… — я закусываю губу, чтобы не выдать разом охватившее волнение, — Но они же будут знать, что я понимаю.

— Не будут. Сделаешь вид, что тоже не говоришь. Сможешь?