Квинтэссенцией их выступлений стало прямое обвинение, пожалуй, самых приближенных к Виктору Андреевичу людей в коррупции, использовании власти для собственного накопления капитала, приватизации и присвоении того, что только возможно. Адресным обвинением Петра Порошенко была передача под контроль СНБО судебной ветви власти, возвращение к телефонному праву и прямое давление на судей.
До сих пор остается непонятным, почему опытный оратор еще с комсомольских времен Александр Зинченко практически не отрывал глаз от написанного текста. Либо внутреннее волнение давало себя знать (хотя внешне был довольно спокоен). Или цену вопроса рассматривал для себя как очень высокую. Возможно причиной тому цейтнот времени на написание непосредственно текста. Вот что можно отбросить сразу (а на это всячески намекают его оппоненты) – это то, что ему дали в руки прямо перед пресс-конференцией готовый текст.
Президент отреагировал в этот же день и подписал заявление госсекретаря Зинченко. Междоусобная борьба между Юлией Тимошенко и Петром Порошенко вышла на поверхность, стала суперпубличной. Достигла своего апогея. Интересно, что в широком арсенале противоборства присутствовали и ночные звонки американскому послу с просьбой о поддержке. Вскоре противоборство закончилось (хотя и временно) выбрасыванием их обоих из флагманской властной лодки. Ее капитан Виктор Ющенко в 2005 году, в отличие от последующих лет своего президентства, оказался в силах это осуществить. Норовистый и амбициозный штурман был поменян на покладистого, предсказуемого и зависимого нового штурмана – бывшего НДПиста, а теперь нашеукраинца Юрия Еханурова. В экономике Юрий Иванович разбирался хорошо, политические костюмы на себя не примерял, пытался быть равноудаленным от матерых олигархических хищников. С трибуны парламента при представлении Юрия Ивановича президентом Игорь тогда сказал, что «кандидатура Еханурова довольно компромиссна и приемлема». Приемлемой она оказалась для 223-х депутатов при первом голосовании. И для 289-ти – при втором. Впрочем, уже в январе парламент принял решение об отставке его правительства, что не помешало Юрию Ивановичу пробыть в кресле руководителя исполнительной власти до начала августа 2006 года. А на парламентских выборах в марте этого года он возглавил партийный список пропрезидентской силы.
Самым большим неудачником по итогам выборов 26 марта 2006 года, очевидно, можно считать Прогрессивно-социалистическую партию Украины и Народный блок Литвина. Партия Натальи Витренко до 3-процентного проходного барьера, по данным официального подсчета голосов, недобрала семь сотых процента. У Игоря, присутствовавшего не нескольких заседаниях Высшего административного суда на улице Московской и представляющего на суде Народный блок Литвина, было много поводов усомниться в точности и достоверности результатов, особенно ПСПУ. Несовпадение цифр в протоколах, поданных в Центральную избирательную комиссию, и в протоколах наблюдателей, ворох пустых незаполненных протоколов, но с подписями и печатями, массовые исправления в документах и прочее-прочее. Все это демонстрировалось на заседаниях суда. Но, конечно, без толку. На суде все было чинно и вежливо. Суд всех выслушивал. Елейно. Хоть к ране прикладывай. Но вердикт предсказуем и понятен. Все иски о пересчете отклонить.
По большому счету, для действующей тогда власти официальные результаты были очень выгодны. Несмотря на то что Партия регионов набрала существенно больше других – свыше 32 процентов, ее гипотетический союз с коммунистами, набравшими менее 4 процентов, давал в сумме 207 депутатских мест в Раде. Не мало, но явно недостаточно для формирования коалиции, а следовательно, правительства. Результаты Блока Юлии Тимошенко – 22,29 %, Блока «Наша Украина» – 13,95 % и Соцпартии – 5,69 %. Таким образом, при союзе этих трех сил – большинство в кармане. Выборы 2006 года стали первыми в истории Украины на 100 процентов по пропорциональной партийной системе. Вхождение же ПСПУ в парламент или, что маловероятнее, Народного блока Литвина, могло коренным образом перекроить предвкушаемую картину распределения мандатов. Поэтому суд был вежлив, но непоколебим и на предъявленные истцами доказательства нарушений и фальсификации действенное внимание не обращалось.
История непопадания Народного блока Литвина в пятый созыв Верховной Рады достойна отдельной страницы. В первую очередь, с точки зрения уроков для других.
В феврале 2005 года на съезде Народная аграрная партия Украины (ранее Аграрная партия Украины) была переименована в Народную партию (такое название сохранилось по сей день). Не всем членам партии, особенно основателям АПУ, в центре и в регионах новое название нравилось. Увещевания и аргументы в пользу того, что отраслевые партии никогда в Украине и почти никогда в Европе не преодолевали проходной барьер на выборах в парламент действовали далеко не на всех профессиональных аграриев. Кстати, это касается и партий, построенных по гендерному и религиозному признакам. Даже идея организаторов съезда хотя бы немного его осовременить многими воспринималась в штыки. Съезд проходил в выставочном павильоне парка имени Пушкина. Делегаты сидели за отдельными столами по 10–12 человек, расположенными елочкой по отношению к трибуне. Собственно, предлагалось отсутствие трибуны, а вместо нее прозрачный пюпитр. Ничего нового в этом и не было. Так или примерно так проходят все съезды партий в Европе. Но в феврале 2005 года потребовали, чтобы, как положено, был традиционный стол президиума, а за ним Герои соцтруда. Так и сделали.
Председателем Народной партии избрали Владимира Михайловича Литвина. Роль спикера Верховной Рады в мирном разруливании ситуации ноября-декабря 2004 года была несомненной. Во-первых, он коммуницировал со всеми сторонами конфликта, во-вторых, он априори не воспринимался как железобетонный адепт какой-то одной стороны, в-третьих, за два с половиной года председательствования в парламенте он сумел установить ровные, спокойные отношения с большинством депутатов из разных фракций и многим сумел в чем-то помочь или посодействовать. В-четвертых, он мог опираться на свою фракцию, которой умело менеджировал Игорь Еремеев. В-пятых, в отличие от очень многих участников процесса, он умел быстро и системно готовить проекты необходимых документов. В-шестых, он, овладев искусством маневрирования, научился использовать регламент работы парламента с высоким КПД. При старании можно найти и в-седьмых, и в-восьмых и далее по списку. Факт остается фактом: Владимир Литвин использовал свой потенциал, свою должность для введения противостояния в мирное русло. Люди, не желающие пребывать, как говорится, на одном гектаре, вынуждены были общаться и договариваться.
Депутаты вообще достаточно чувствительны и восприимчивы к усилению или ослаблению тех или иных политических игроков. После оранжевых событий явственно начал формироваться новый центр влияния. В центре этого центра находился Владимир Литвин. Число депутатов во фракции Народной аграрной партии Украины, а с февраля 2006 года – Народной партии – увеличивалось с каждой пленарной неделей. Кроме того, депутат нескольких созывов Игорь Федорович Шаров инициировал и по факту организовал депутатскую группу преимущественно из мажоритарщиков, ориентирующуюся и поддерживающую спикера парламента. Делал Игорь Федорович это в свойственной себе манере – солидно, основательно и системно.
Игорь узнал аспиранта кафедры истории Киевского пединститута иностранных языков Шарова в начале осени 1989 года. Но узнал скорее не по кафедре, поскольку научные руководители были разные, а заведующий кафедрой Юрий Илларионович Терещенко, абсолютно лишенный совкового консерватизма, не требовал от аспирантов околачиваться в институте и создавать видимость бурной деятельности. Узнал в аспирантском общежитии. Все были примерно одинакового возраста, но Игорь Шаров уже тогда отличался какой-то взрослостью, можно сказать, зрелостью. Неслучайно стал председателем аспиранткома. Это при том, что для аспирантов характерно болезненное проявление самостоятельности и нежелание кому-либо подчиняться. Может быть, за исключением научного руководителя. Да и то, это касается не всех аспирантов, да и не всех научных руководителей. Да и не во всем. Такое тотальное спокойствие и уравновешенность председателя аспиранткома, его подчеркнутая рациональность, можно сказать, утихомиривала анархический пыл оторвавшихся от дома, от родителей, а кого и от уже своих семей бесконтрольных аспирантов. Тех аспирантов, которые могли перед окном своего коллеги на девятом этаже общежития по улице Мишина на длинной палке (чтобы не достал быстро) с помощью сложных инженерных ухищрений повесить надутый презерватив со словом «солнце», старательно выведенном губной помадой. А могли после задумчиво произнесенной фразы во время дружеского времяпрепровождения: «Ну почему у меня русская фамилия, а не какая-то немецкая?», отправить письмо якобы от паспортного стола (с филигранно вырезанной нынешним доктором филологических наук, профессором Игорем Чекулаем на стиральной резинке печатью этого самого учреждения) на имя романтичного специалиста по французской филологии примерно с таким текстом: «По Вашей просьбе сообщаем о смене Вашей фамилии на новую «Шайсберг»». Об обладающем шаляпинским басом и оглашающем все окрестности после принятия горячительных напитков песней «Чёрный ворон, чёрный ворон, Что ж ты вьёшься надо мной…» аспиранте – философе в душе – Юрии Аксарбековиче Базиеве и говорить не приходится. Вопрос только в том, что это происходило с завидной регулярностью 3–4 раза в неделю. И самое главное – безыменный черный ворон имел обыкновение виться над лысой головой Юрия Аксарбековича, может быть, час. А может, и полтора подряд. Других песен аспирант Базиев не уважал.
На фоне такого раздолбайства аспирантов подчеркнутая серьезность, аккуратность вплоть до педантизма во всем Игоря Шарова сначала удивляла, а потом воспринималась как само собой разумеющееся.
В который раз убедившись в справедливости сентенции «все начинается в семье», уже позже Игорь понял, откуда у Игоря Шарова такой явный дар организатора, откуда такая системность, когда приехал с коллегами по фракции поддержать товарища на похоронах его мамы. Когда они увидели на этом печальном мероприятии едва ли не пол-Кировограда, кто-то мог бы подумать, что это дань статусу известного парламентария. Но оказалось, что эту женщину, на протяжении десятков лет работающую заведующей детским садом, знает и уважает, а сейчас скорбит масса обыкновенных людей, которых и детей которых она воспитывала. Люди не скрывали слез. А потом в неформальной обстановке депутаты, приехавшие из Киева, услышали, что мама Игоря Шарова была просто образцом организованности и ответственности.
Итак, в 2006 году попасть в партийный список Народного блока Литвина было для очень многих престижно и обнадеживающе. Конечно, во время агиткампании заявляли, что наберем и 10, и 12, и даже 15 процентов. Но это как водится. В глубине души и в глубине расчетов надеялись на 7–8 процентов. Это давало примерно до 40 депутатских мест. А если учесть, что кто-то из их числа может по своим профессиональным характеристикам смело занять должности в исполнительной власти, список мог еще подняться на несколько пунктов. Одним словом, перспективно. Чего уж говорить.
Кандидатов в список много. Да и ресурсов, накопленных для проведения избирательной кампании, немало. Но тут сработал спортивный принцип. Проигравшая команда после поражения говорит: мы недооценили соперника или мы переоценили свои силы. А бывает и то, и то. Так вот, нельзя сказать, что соперников мы недооценили, а вот то, что себя переоценили, – наверное, факт.
Главное слово, именно слово, а не лозунг избирательной кампании Народного блока Литвина было «МЫ». Когда поздним вечером 26 марта объявили результаты экзит-полов, в штабе блока воцарилось долгое томительное молчание. Штабисты, технологи и обладатели, как казалось раньше, проходных мест в списке нервно почесывали гладко выбритые или заросшие подбородки. Недоумение соседствовало с разочарованием. В воздухе перед большой телеплазмой повеяло потерянными деньгами, провалившимися планами и утраченными надеждами. Особо наивные и больше всех вложившие через какое-то время пытались подбадривать других, а реально более всего самих себя. Мол, экзит-полы – это еще не все. Наши избиратели могли на выходе с избирательных участков не захотеть отвечать правду незнакомым людям (интервьюерам) о том, за кого они проголосовали. Почему? Такой неудобный вопрос отбрасывался как провокационный. Хотелось верить, что не все еще пропало. Что подсчеты на участках будут отличаться от экзит-полов. Конечно, все присутствующие враз позабыли о цифрах 8, 7 и даже 5, когда уголки мозга задумывались о набранном проценте. Ключевой и для многих спасительной была уже только цифра 3 (проходной барьер). Кое-кто лихорадочно пересчитывал уже много раз подсчитанное, а именно станет ли его место в партийном списке проходным. Результаты подсчета бюллетеней с первых участков, как назло, колебались в пределах минимально проходной цифры 3. То чуть меньше, а то и чуть больше.
Утром, когда Игорю пришлось на центральном канале Украинского радио давать комментарий, Николай Рудьковский, тогда правая рука Александра Мороза, видя поточные результаты (а где-то на 8 часов утра 27 марта они для Народного блока Литвина были чуть больше 3 %), предложил Игорю забыть предвыборные дрязги, поскольку обеим силам, как он считал, придется уживаться в следующем созыве под куполом парламента. Но, как известно, по официальным результатам по всем избирательным участкам Рудьковский и другие социалисты Мороза под купол (правда, ненадолго) попали, а вот Игорь с коллегами оказались за бортом парламентского Ноева ковчега.
Как так произошло? Что случилось? Почему блок не попал в Верховную Раду? И самое главное и тягостное – кто виноват? В течение почти года после марта 2006-го этим вопросом задавались многие. Имеется в виду проигравшие. Среди прочих, естественно, были те, кто радовался, немного тех, кто (и то через какое-то время) признавал, что литвиновцев в пятом созыве не хватает, но больше всего, конечно, тех, кому судьба Литвина и его соратников была «по барабану».
Первыми, на кого был направлен праведный гнев не попавших в Раду, понятно, стали политтехнологи. Жару критике добавлял и тот факт, что по непонятной для всех причине главный технолог избирательной кампании блока в день голосования оказался в Париже. Команда технологов представляла собой группу молодых, а иногда и очень даже симпатичных девочек студенческого или почти студенческого возраста, нескольких явно разумных молодых ребят, одного-двух более-менее известных спичрайтеров и, если честно, никому, кроме отдельных претендентов на проходное место в списке, ранее не известного технолога, по факту руководившего содержательной стороной кампании. Люди, прошедшие и проведшие по несколько успешных избирательных кампаний, а также имеющие профессиональную политологическую и социологическую подготовку, почему-то были организованно поделены на несколько групп так называемых (очевидно, для успокоения их амбиций) ВИП-агитаторов, упакованы в чартеры и отправлены на каждые 6 из каждых 7 дней предвыборных недель в регионы. Эффект от работы последних был весьма сомнительный, ибо большинство проводимых ими встреч в областях планировались в коллективах, возглавляемых членами Народной партии (как помним, ранее АПУ). Отношение подчиненных, коллектива к своему начальнику, как правило, никто до этого не анализировал.
Вообще, название субъекта выборов «Народный блок Литвина» было придумано, чтобы напрямую фигурировала хорошо узнаваемая фамилия Владимира Михайловича. Узнаваемая и достаточно авторитетная в тот период. Фактически можно поставить знак тождественности между блоком и Народной партией, так как две другие, ставшие формальными партнерами в нем, реально никакого веса не имели. По правде говоря, даже их названия сегодня мало кто вспомнит.
Игорь хорошо помнит самопрезентацию команды политтехнологов, взявшуюся за кампанию Народного блока Литвина. Перед ней для «отборочной комиссии» выступили еще какие-то двое ребят со своей презентацией. На фоне первых вторая команда выглядела солидно, уверенно, со схемами и слайдами, стрелочками и графиками. Вообще, такая технология для окончательного выбора не нова и используется, в частности, опытными риелторами. Сначала жаждущих приобрести, например, участок земли, они привозят на заброшенное, захаращенное, замусоренное местечко, ненавязчиво показывают проходящую впритык к нему высоковольтную линию, а уже потом, желательно без интервала, перевозят на нормальный земельный участок, элементарно убранный, к тому же без высоковольтки над головой. Решение соискателями принимается быстро и с чувством победителя. Подобная ситуация и с квартирами.