Действия против Ливии, казалось, вписывались в зловещую картину нового разгибания мускулов американских военных в поддержку доктрины Рейгана. Хотя Советский Союз не был непосредственной целью доктрины Рейгана, но советские лидеры правильно понимали, что Соединенные Штаты стремятся не только сдержать, но и сократить советское влияние во всем мире. Правильно или преувеличенно, они рассматривали такие действия, как провокационные американские военно-морские маневры вблизи советских берегов, и не только в Черном море, как запугивание с целью предотвращения советского противодействия американскому использованию военной мощи в третьем мире.
Как отмечалось в главе 5, доктрина Рейгана, или, по крайней мере, ее предвестие, была очевидна в Карибском бассейне с первых дней правления Рейгана, а также все чаще и в других странах. Она получила новый акцент во второй администрации Рейгана, несмотря на новую готовность иметь дело с Советским Союзом. Так, в своем обращении "О положении дел в стране" в начале февраля президент Рейган провозгласил: "Вы не одиноки, борцы за свободу. Америка поддержит вас моральной и материальной помощью... чтобы завоевать свободу в Афганистане, в Анголе, в Камбодже и в Никарагуа". И в своем официальном послании Конгрессу по этому поводу Рейган ясно дал понять, что новые отношения с Советским Союзом, основанные на "реализме", означали советский реализм в достижении американской цели "расширения", а не просто защиты "семьи свободных наций"."Советская концепция разрядки и сосуществования в советско-американских отношениях в 1970-х годах фактически была основана на согласии Америки на прогрессивные революционные изменения в сторону коммунизма при подталкивании со стороны Советского Союза. Рейгановская доктрина сосуществования в 1980-х годах была основана на точно противоположных ролях, с еще более активной американской позицией.
роль в содействии революционным изменениям в отходе от коммунизма.
14 марта Рейган направил в Конгресс необычное послание, посвященное теме региональных конфликтов в мире. Этот документ, по сути, представлял собой устав доктрины Рейгана. Признавая, что "не каждый региональный конфликт следует рассматривать как часть конфликта между Востоком и Западом", он утверждал, что "в 1970-х годах вызов региональной безопасности стал - в большей степени, чем раньше - вызовом советской экспансии". Соответственно, он подчеркнул, что "для Соединенных Штатов эти конфликты не могут рассматриваться как периферийные по отношению к другим вопросам глобальной повестки дня... и являются фундаментальной частью общих американо-советских отношений". Более того, "продолжающийся советский авантюризм в развивающемся мире вредит глобальной безопасности и является препятствием для фундаментального улучшения советско-американских отношений". Американская цель заключалась в том, чтобы изменить реальную ситуацию в странах третьего мира и "убедить Советский Союз в том, что политика, которую он начал проводить в 70-е годы, не может работать".
Не было и намека на признание того, что практически одновременно с этой разработкой доктрины Рейгана Горбачев на съезде партии только что представил радикально новый советский взгляд на мир, который предусматривал ту самую переоценку и изменение курса советской политики, к которым призывал Рейган. Администрация Рейгана не осознавала, что она, по сути, собирает силы, чтобы выбить открытую дверь.
Чтобы заручиться поддержкой общественности и конгресса для вооружения "борцов за свободу" по всему миру, Рейган драматизировал роль и вызов Советского Союза. Например, он пытался заручиться поддержкой рекордного военного бюджета в 320 миллиардов долларов, ссылаясь на "долгую историю советской жестокости по отношению к тем, кто слабее". Он утверждал, что в отличие от 1970-х годов, когда, по его словам, "одна стратегическая страна за другой попадала под господство Советского Союза", "за эти последние 5 лет не было потеряно ни одного квадратного километра территории, а Гренада была освобождена". В течение марта президент Рейган также произнес ряд речей в поддержку запрашиваемой Конгрессом суммы в 100 миллионов долларов на финансирование никарагуанских контрас, наполненных резкими антисоветскими заявлениями и преувеличенной риторикой о коварных замыслах СССР в Америке64.
Подобные заявления не были риторикой только президента Рейгана. Другие заявления и действия администрации были не менее решительными и боевыми. 21 марта Рейган описал "продолжающийся ужас советской попытки поработить Афганистан", игнорируя ведущиеся переговоры по урегулированию конфликта и выводу советских войск, публично провозгласил афганский стан Даф5 и в частном порядке санкционировал выделение еще 300 с лишним миллионов долларов на "тайную" военную помощь (в соответствии с выводами разведки от апреля 1985 года, публично обнародованными в июне 1986 года). 26 марта генеральный прокурор Эдвин Миз 3-й на Хайберском перевале был увлечен до такой степени, что обвинил Советский Союз в "пытках, изнасилованиях и отравляющих газах, голоде, выжженной земле и геноциде" как "части стремления к господству над всем миром". Четыре дня спустя стало известно, что повстанцам в Афганистане будут поставляться зенитные ракеты "Стингер". Примерно в то же время впервые публично было признано, что Соединенные Штаты после десятилетнего периода невмешательства, навязанного Конгрессом, возобновляют военную помощь повстанцам УНИТА в Анголе, включая поставку им ракет "Стингер".
Стали появляться признаки искажающего воздействия "доктрины Рейгана" на другие цели США. Например, США уже были вынуждены в рамках своей тайной программы поддержки никарагуанских контрас участвовать в незаконных террористических акциях, таких как минирование гражданских портов, а когда это не удалось, отступить от давней традиции американской поддержки международных институтов, отозвав признание США юрисдикции Международного суда по этому делу и отказавшись участвовать в разбирательстве. 27 июня Суд вынес окончательное решение в пользу Никарагуа и осудил США за вооружение и отправку контрас в Никарагуа, за минирование никарагуанских гаваней и за поощрение "действий, противоречащих общим принципам гуманитарного права" при подготовке для контрас небезызвестного руководства по убийствам. Он отверг утверждение США о коллективной самообороне в качестве оправдания своей поддержки мнтр.
Несмотря на попытки администрации сначала замять, а затем преуменьшить эти факты, обнаружилось все больше доказательств широкого участия поддерживаемых США афганских повстанцев в торговле наркотиками. В феврале Государственный департамент сообщил Конгрессу, что Афганистан и приграничные племенные районы Пакистана, где собирались афганские "борцы за свободу", стали "ведущим в мире источником незаконного экспорта героина в Соединенные Штаты и Европу". "Соединенные Штаты настолько увлеклись пакистанскими связями в поддержке афганских повстанцев, что поставили под угрозу свою собственную политику ядерного нераспространения, закрыв глаза на активные действия Пакистана по реализации программы создания ядерного оружия (и не обратив внимания на требование Конгресса подтвердить, что Пакистан еще не "обладает" ядерным оружием). В июне и июле эти действия непосредственно повлияли на американо-советские отношения. Когда Советский Союз, проводя параллельную политику борьбы с распространением, предупредил Пакистан о его ядерной деятельности, Соединенные Штаты вступили в частный контакт с Москвой, чтобы предупредить Советы держать руки подальше от Пакистана.
Некоторые предположительно случайные события также заставили американские действия показаться советскому руководству зловещими. Как раз во время беспрецедентного вторжения США в советские территориальные воды у южного побережья Крыма Горбачев отдыхал на своей близлежащей даче в Ливадии.
Таким образом, это казалось прямой пощечиной Горбачеву за то, что он удержался от встречи на высшем уровне на американских условиях, и, кроме того, в советских кругах возникли вопросы о том, не слишком ли Горбачев поддался обаянию Рейгарфа. Второе событие также было воспринято некоторыми как прямая американская пощечина Горбачеву. Девятого марта Горбачев возобновил мораторий на ядерные испытания, если Соединенные Штаты последуют его примеру. 8 апреля, когда посол Добынин сделал прощальный звонок президенту Рейгану, он передал письмо Горбачева от 2 апреля, в котором содержалась новая просьба о прекращении ядерных испытаний. Два дня спустя Соединенные Штаты провели новое испытание ядерного оружия.
Я не сомневаюсь, что присутствие Горбачева на крымской прибрежной даче 13 марта не было известно американским военным планировщикам, когда они организовывали вторжение. Возобновление ядерных испытаний сразу после советского предложения было явным совпадением.75 Тем не менее, советское прочтение событий не было неверным, если увидеть, что Соединенные Штаты не считали такое беспрецедентное военно-морское вторжение несовместимым с духом Женевы, и что Америка не только не намеревалась сдерживать СОИ, но и не планировала сокращать ядерные испытания. Более того, новая американская разрядка не включала в себя сдерживание напористой реализации рейгановской доктрины "неоглобализма" путем наращивания военной мощи США.
15 апреля, сразу после американского бомбового налета на Ливию, Советский Союз отменил запланированную на 14-16 мая встречу министра иностранных дел Шеварднадзе и министра Шульца. Советские действия были, отчасти, минимальным шагом в поддержку Муаммара Каддафи (и единственным, который они предприняли). Но более значимым было свидетельство того, что Москва переоценивает перспективы сотрудничества с Соединенными Штатами, которые казались столь многообещающими в Женеве. В официальном "Заявлении советского правительства" осуждался американский "неоглобализм" и дипломатия на пушечном выстреле и утверждалось, что "последние действия Соединенных Штатов убеждают даже тех немногихна Западе, кто еще питал иллюзии относительно истинных намерений Белого дома, что его нынешний курс - это политика агрессии и провоцирования региональных конфликтов, политика увековечения конфронтации и балансирования на грани войны".
В секретном постановлении ЦК от 31 июля (среди авторов которого были Шеварднадзе, Добрынин и Яковлев) подчеркивалось, что хотя "непосредственным объектом политики "неоглобализма" сейчас являются главным образом страны третьего мира", на самом деле она была направлена прежде всего против Советского Союза и мирового социализма в целом. Она стремилась "не только остановить дальнейшее распространение и укрепление позиций социализма во всем мире, но и "истощить" СССР и его союзников, сорвать политику ускорения социально-экономического развития социализма как путем всеобщей гонки вооружений, так и изматывая его в конфликтах в различных регионах мира".
Картина выглядела безрадостной, но советское руководство не отказывалось от перспектив развития отношений. Горбачев в своей речи в Восточном Берлине 21 апреля вновь обрушился на американский неоглобализм в Никарагуа, Анголе, Афганистане и Камбодже и назвал действия против Ливии "пиратством". Но в нескольких выступлениях в апреле он уравновесил необходимость создания "новой международной атмосферы" и вновь подчеркнул необходимость прогресса в контроле над вооружениями.
18 апреля в речи, которой тогда не было уделено должного внимания, Горбачев сделал, как он выразился, "серьезное предложение о переговорах" о "существенном сокращении" обычных вооруженных сил в Европе, которое могло бы быть проверено инспекцией на месте и охватывало бы всю территорию "от Атлантического океана до Урала". "За этим последовало официальное предложение Варшавского договора на следующей встрече в Будапеште 11 июня, где было предложено создать новый форум - Конференцию по разоружению в Европе (КРЕ) в рамках Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), вместо более узконаправленных и давно назревших переговоров о взаимном и сбалансированном сокращении вооруженных сил (ВССВ). С помощью предложения о проверенном существенном сокращении обычных вооруженных сил Варшавский договор предложил провести переговоры о взаимном и сбалансированном сокращении вооруженных сил.