Сдержанность, которую, по мнению новой администрации Андропова, она проявляла с ноября 1982 года, была встречена американским ударом в два счёта в марте 1983 года.Как отмечалось ранее, 8 марта президент Рейган объявил Советский Союз "империей зла", а на самом деле "средоточием всего зла". Две недели спустя, решительно заявляя о своей масштабной военной программе, он добавил новый элемент - призыв к созданию непробиваемой противоракетной обороны на основе новых экзотических технологий - свою речь о "Звездных войнах". Советские комментаторы отреагировали с негодованием и гневом на "звездные войны". А руководство страны отметило совпадение создания новой крупной пропагандистской программы для осуществления политического и идеологического "крестового похода" президента. Но главным камнем преткновения была военная программа администрации. В качестве общего вывода он сказал, что "нынешняя администрация США продолжает идти по крайне опасному пути. К вопросам мира и войны нельзя относиться так легкомысленно. Все попытки добиться военного превосходства над Советским Союзом тщетны. Советский Союз никогда не допустит этого. Пора прекратить придумывать один вариант за другим в поисках наилучшего способа развязать ядерную войну в надежде победить в ней. Делать это не просто безответственно, это безумие". Таким образом.
Андропов поставил под сомнение не только искренность намерений Рейгана, но и рациональность предпосылок и выводов его политики.
Что касается конкретной идеи создания защиты от баллистических ракет, он признал ее поверхностную привлекательность, но увидел реальную цель США в "намерении обеспечить потенциал с помощью ПРО для уничтожения соответствующих стратегических систем другой стороны, то есть лишить ее возможности нанести ответный удар, рассчитывая разоружить Советский Союз перед лицом американской ядерной угрозы". удар, рассчитывая разоружить Советский Союз перед лицом американской ядерной угрозы". Месяц спустя Андропов вновь обвинил Соединенные Штаты в стремлении нанести первый удар и продемонстрировал растущее недовольство позициями, занятыми Соединенными Штатами на переговорах по СНВ и МНВ, а также вновь выразил обеспокоенность тем, что Соединенные Штаты расширяют гонку вооружений в космос..
Реакция Советов была более понятна американцам, чем их реакция на такие вещи, как крестовый поход против коммунизма или называние Советского Союза средоточием зла в мире. Тем не менее, не следует считать, что подобные вопросы относятся только к риторике. Риторика тоже оказывала влияние, несмотря на пренебрежительный (и защитный) комментарий Андропова о том, что советские лидеры были "достаточно реалистами, чтобы не обращать внимания на риторику". Проблема была не в риторике, а в восприятии целей и намерений политики. И в этом контексте оскорбительная риторика заголовков не только нивелировала иногда успокаивающую пропаганду диалога, но и рассматривалась как лежащая в основе и объясняющая то, что воспринималось как действия Америки. Более того, как сказал Андропов всего через несколько дней после отказа от риторики, говоря о призыве Рейгана к "крестовому походу против коммунизма", "Вашингтон не ограничивается одними словами". Он подчеркнул "планы по достижению военного превосходство над СССР" и "наглое вмешательство в дела других стран". Более того, он приписал американскому руководству желание добиться "мирового господства" и сказал, что "это истинный корень зла, совершаемого в мире" из-за риска ядерной войны.
В противовес этому якобы (и якобы) американскому предположению о возможности войны, Андропов утверждал: "Мы исходим из того, что историческое соревнование двух общественных систем, борьба идей - это вполне естественное явление, вытекающее из факта существования социализма и капитализма. Но мы категорически против того, чтобы это историческое противостояние было направлено против мирного сотрудничества и тем более против перехода в плоскость ядерной войны". Таким образом, вопросы риторики, политической конкуренции и стимулирования гонки вооружений рассматривались как в конечном итоге объединенные. Хотя идеологическое соперничество и конкуренция будут продолжаться в условиях мирного сосуществования государств, ничто не оправдывает ядерную войну. "В условиях, когда всему человечеству угрожает ядерная катастрофа, долг всех, кто имеет дело с созданием
политических решений, чтобы поставить заботу о сохранении мира выше, чем даже все остальное".
Это замечание, конечно, не означало, что Советский Союз будет пассивен в соревновании, но оно отражало важный новый акцент в советской политико-идеологической стратегии, который Андропов озвучил в своей первой программной речи и который его преемники, прежде всего Горбачев, также возьмут на вооружение. Определяя роль Советского Союза в содействии идеологически ожидаемому прогрессивному революционному преобразованию мира, Андропов сказал: "Мы [Советский Союз] осуществляем свое главное влияние на мировой революционный процесс через нашу экономическую политику".
В беседе с американским гостем Авереллом Гарриманом Андропов также подчеркнул, что так же, как две страны были союзниками в войне против Гитлера, "у советского народа и американцев теперь есть общий враг - угроза войны .... осознание этой угрозы должно стать общим знаменателем, побуждающим государственных деятелей СССР и США проявлять взаимную сдержанность, и [должно] стать основой для совместных усилий по поиску взаимоприемлемых соглашений"."К сожалению, - продолжал он, - мы не видим со стороны нынешней американской администрации столь ответственного подхода. Политика, направленная на завоевание военного превосходства над Советским Союзом и диктат ему своих условий, не имеет будущего. Она лишь перечеркивает ранее достигнутые позитивные результаты в отношениях между СССР и США и подрывает основы доверия между ними. В результате сложилась ситуация, которая не может не вызывать тревоги".
По случаю годовщины со дня рождения Ленина, 23 апреля, восходящий молодой секретарь партии и новый член Политбюро Михаил Горбачев был выбран для выступления с ежегодным программным посланием руководства. Он подчеркнул не только то, что сейчас время "наиболее острого идеологического противостояния на международной арене", но и то, что "главной причиной ухудшения международной обстановки сегодня является авантюристический подход наиболее агрессивных сил империализма к важнейшему вопросу современности - вопросу войны или мира". В результате глубокого кризиса капиталистической системы, "партия войны, по выражению Ленина, взяла верх в правящих кругах" Соединенных Штатов. Он привел в пример крестовый поход администрации Рейгана против коммунизма, психологическую войну, экономические санкции, "вмешательство во внутренние дела".
дела социалистических государств, вплоть до создания контрреволюционной "пятой колонны" в Польше", и прежде всего безответственное ведение гонки вооружений. Тем не менее, по его словам, существуют "более реалистичные, трезвые тенденции, сторонники которых выступают за разрядку и сотрудничество", противостоящие "более агрессивным тенденциям правящих кругов". И он вновь подтвердил, что "СССР выступает за устранение напряженности в международной обстановке и за нормальные, добрые отношения со всеми государствами, включая Соединенные Штаты Америки". Но, конечно, речь не давала слушателям и читателям особых оснований надеяться на скорое улучшение ситуации, учитывая позицию, приписываемую нынешним "правящим кругам" США.
Майские лозунги, всегда тщательно продумываемые партийным лидером, в 1983 году претерпели интересное изменение: впервые с 1967 года приоритет был отдан внешнеполитическим лозунгам над теми, которые касались внутренней политики.
Пленум ЦК в июне 1983 года стал поводом для нового подведения итогов советской политики во многих сферах. Лидерские позиции Андропова были закреплены назначением его председателем Президиума Верховного Совета, "президентом" СССР. Однако самым значительным из целого ряда кадровых изменений стал перевод члена Политбюро Григория Романова, шестидесятилетнего многолетнего руководителя ленинградской партийной машины и, как сообщалось, жесткого сторонника "военно-промышленного комплекса", на должность секретаря партии, что повышало вероятность его возможного прихода к руководству партией. Константин Черненко, обойденный при избрании Ан дропова генеральным секретарем, также вернулся на пленуме на видное второе место в иерархии. Основное внимание на пленуме было уделено идеологическим вопросам, а не экономике или иностранным делам, и включало в себя обсуждение подготовки новой партийной программы взамен той, которая была принята в 1961 году в период буйного оптимизма Хрущева.
На заседании Центрального комитета Андропов прямо заявил, что нынешний исторический период "отмечен невиданным за весь послевоенный период по своей интенсивности и остроте противостоянием двух диаметрально противоположных мировоззрений, двух политических курсов - социализма и империализма". Это замечание было все же короче заявления о том, что Советский Союз и Соединенные Штаты идут по пути столкновения, и было сформулировано в терминах идеологического конфликта. Тем не менее, это все равно было значительной эскалацией по сравнению с двумя противоборствующими "тенденциями", за и против разрядки, о которых говорилось в докладе Брежнева на двадцать шестом съезде партии в 1981 году и в первых заявлениях самого Андропова в ноябре 1982 года. Говоря об отношениях между государствами, Андропов продолжал
заявил, что мирное сосуществование является единственно возможным курсом. Он вновь подтвердил, что "военно-стратегический баланс" является необходимым условием мирного сосуществования и что советская военная мощь является "мощным сдерживающим фактором для агрессивных устремлений империалистической реакции". Но он также подчеркнул необходимость сокращения вооружений, что "будет большим благом для всех стран и народов".
Главное выступление министра Шульца об американо-советских отношениях совпало по времени с выступлением Андропова на пленуме ЦК. На следующий день, в обращении к Верховному Совету, Громыко выступил с контраргументом (было слишком рано, чтобы представить продуманный ответ). В марте Громыко был назначен первым заместителем председателя Совета министров и приобрел еще больший авторитет как главный член коллективного руководства в области международных отношений.
Громыко говорил о "противостоянии двух линий", одна из которых направлена на сохранение мира, а другая - на его подрыв, в сложной глобальной ситуации, "которую можно назвать бурной". Он подробно осудил американскую политику в области контроля над вооружениями, заключив: "Становится все более очевидным, что нынешняя американская администрация проводит курс не на достижение договоренностей, а на реализацию своих программ по наращиванию стратегических вооружений и размещению новых ракет средней дальности в Западной Европе". Тем не менее, он сказал, что "забота о мире должна быть превыше всего" и выступил за разрядку. Что касается отношений с Соединенными Штатами, Громыко сказал: "Вы хотите более ровных отношений с Соединенными Штатами, понимая, что это важно для предотвращения войны. Мы убеждены, что и Соединенные Штаты Америки должны исходить из объективной необходимости иметь нормальные отношения с Советским Союзом. Устранение угрозы ядерной катастрофы послужит общим интересам обеих стран". Заявив об этом как о советской политике, он не высказал прямого суждения о перспективах американского согласия, и тон его доклада вряд ли был оптимистичным.
Военные представители и многие другие комментаторы продолжали подчеркивать негативные моменты. Все советские лидеры с начала 1981 года выражали убеждение, что Соединенные Штаты стремятся к военному превосходству. Однако были различия в политических последствиях, вытекающих из этого заключения, как для советских оборонных программ, так и для внешнеполитических позиций. В течение 1983 года советские политические и военные лидеры все больше убеждались, как сказал Громыко, что администрация Рейгана не готова искать компромиссные соглашения по контролю над вооружениями или по другим вопросам.
Оптимисты все еще оставались. Федор Бурлацкий, давний сторонник разрядки, в июне 1983 года опубликовал статью, в которой утверждал, что несмотря на "напыщенную политическую риторику Белого дома, нынешний кризис в советско-американских отношениях в конечном итоге так или иначе "вернется к разрядке". Признавая "кризис разрядки", он утверждал, что фундаментальная предпосылка соглашений начала 1970-х годов о принципах советско-американских отношений "не была поколеблена ни в малейшей степени" - общая необходимость "предотвратить взаимное термоядерное уничтожение". Он утверждал, что "стратегия военного превосходства, первого удара, ограниченной ядерной войны и космической обороны является нерациональной стратегией с точки зрения интересов самих США". Более того, "конфликт между нашими двумя странами был бы катастрофическим. Это означает, что война не нужна ни одной из сторон. Она не может быть частью рациональной военной стратегии ни Соединенных Штатов, ни Советского Союза".
g