– Наташа, скажи, жив мой сыночек? Где он?

Горячая сухая рука впилась ногтями в мою руку. Такие же горячие сухие глаза впились в меня взглядом:

– Ну? Скажи, Наташа!

Это такая безнадега. Я ей сказала:

– Руку отпусти. Ты не хуже меня знаешь, что его нет давно.

– Знаю, нет. Мне бы тело его найти. Скажи, Наташа, где?

– Скажи людям, тебе что, трудно? – вмешался стоящий рядом милиционер. Профессиональное бездушие. Мать все глаза выплакала, а он мне: соври, чтобы от нас отвязалась. Ну, ладно, будешь в моем кукольном театре Петрушкой!

– А принеси-ка, мил человек, блюдце.

– Что?!

– Блюдце и стакан воды. Ты ведь ритуал заказывал? Значит, за твой счет представление.

Еще двое в форме подошли:

– Ну что ты, Костя? Вперед!

– Я заплачу, – снова сказал спутник старухи.

– А от тебя ничего не требуется, – сказала я.

– Ну! – гаркнул снова один из подошедших.

Костя принес выщербленное блюдце, судя по запаху, используемое как пепельница, и стакан, налитый водой до краев.

– Поставь на стол. Блюдце вытри насухо. Стул придвинь к столу, – командовала я. – Садись. Парня искал или только документы оформлял?

– Искал…

– Честно?

– Да мы вместе с Рифатом там все кусты облазили.