Все эти мысли пролетают в моем мозгу, ребята даже не успевают вылезти из машины в указанном месте. Меня словно бьют огромным мешком. Всё ясно встает перед глазами: жизнь под началом Иваныча, общение только со своими, ни шага за запретную веревку.
Только со своей стаей.
Каждый день настороже, каждый день на взводе — будто я заразился СПИДом. От этих мыслей уши разгораются жарче восходящего солнца.
— Тут тоже пахнет кровью! — замечает Вячеслав, принюхиваясь к воздуху.
Я тоже чувствую запах. Он кажется мне знакомым… такой чудесный… такой волнующий…
— Ребят, может, показалось? — неуверенно спрашиваю я. — Ведь мы же из дома, пропиталась машина запахом от убитой курицы?
— Да и Григорьевна не зашла, — медленно произносит Фёдор, — хотя чего гадать-то? Пошли на запах, да всё и узнаем.
Машина последний раз фыркает, когда я поворачиваю ключ. Перепрыгиваю сточную канаву, спешу вслед за парнями и вижу их фигуры уже в пятидесяти метрах от себя. Ого, вот это у них скорость, причем Вячеслав ещё и успевает принюхиваться.
Я бегу изо всех сил, но не успеваю за двумя парнями. Злюсь, зубы скрипят, но расстояние между нами неуклонно увеличивается. Ребята мчатся метеорами по пересеченной местности к заросшей бурьяном выемке леса. Из кустов что-то блестит.
Я подбегаю к двум застывшим парням и чувствую, что не только сердце пытается выскочить наружу. Желудок рвется к горлу, норовя выплеснуть на невысокую траву то, что не успел переварить вчера.
В кустах блестит достопамятный «бандитский» джип, над его крышей кружат мириады мух. Зеленых, черных, блестящих… В разбитых окнах виднеются багрово-черные лица тех самых парней… «нормальных людей».
Джип обнимает огромный дуб, и от этого страстного объятия промялась внутрь наглая морда блестящей машины. Но парни умерли не от столкновения — на шеях, лицах, виднеются следы огромных зубов. Я застываю от осознания страшного факта: так вот чем пахло от Марины в ту ночь… Вот что учуяли ребята…
Я сгибаюсь в скрутившей судороге, желто-красная жидкость всё-таки вырывается наружу. Ребята мрачно смотрят на машину и пассажиров. Застывшие в разных позах, с одинаковыми выражениями ужаса на окровавленных лицах, они меньше всего походят на тех самых крутых пацанов, что обещались отодрать Марину на моих глазах.
— Попадались как-то на пути, но тогда я с ними по-человечески поступил, — протягивает Вячеслав. — Вырубил, да и был таков, но видно они попались кому-то менее терпеливому.
— И, похоже, я знаю кому! — позывы прекращаются, и я могу нормально дышать.
— Кому? — резко повернулся ко мне Фёдор. — Только учти при ответе, что не говори неправду, иначе я…
— Мы видели этих ребят, и они предложили прокатиться Марины до ближайших кустов…