Книги

Вечный путь

22
18
20
22
24
26
28
30

Нищий снова ухмыльнулся. Несколько волдырей на губах лопнули. Кровь и слизь текли по подбородку и капали на его костлявую, безволосую грудь.

— Вы как болотный гнус: бесконтрольно плодитесь и лезете во все щели. — Нищий говорил неразборчиво, словно его легкие были до верху наполнены какой-то пузырящейся жижей, — Вас нужно давить, пока вы не отравили своими миазмами всю галактику. Возможность открыть Скинию умрет вместе с тобой. Мое время в этом мире подходит к концу, я ждал слишком долго. Бренная плоть слаба, но дух бессмертен. Я ухожу с чувством выполненного долга. На следующем обороте колеса я расколю Ковчег, сожгу Скрижали Завета, а пепел развею по ветру. Твой вид сольется с природой, и гармония будет восстановлена.

Алексей понимал значение каждого отдельного слова, но общий смысл ускользал от него, как будто Нищий разговаривал на иностранном языке. Разум в какой-то момент просто потух. Но вместо него проснулись первобытные инстинкты: прячься, сражайся, беги. Спрятаться не получится, бежать не позволяли остатки гордости. Но он при росте 182 весит почти девяносто, и у него есть убедительный аргумент в кармане.

Он выхватил перочинный нож. Лезвие зафиксировалось в открытом положении с громким щелчком. Порой, в уличных разборках достаточно просто показать нож, и все вопросы отпадают сами собой. Нищий удивленно склонил голову на бок.

— Ты серьезно?

Он поднял руку, соединил большой и указательный пальцы в кольцо, как если бы хотел показать Алексею, что все «О-кей».

Страшная боль пронзила кисть. Казалось, каждую мельчайшую косточку сдавили щипцами, а потом провернули на девяносто градусов. Алексей закричал и выронил нож, схватившись левой рукой за правую. Пальцы скрючились и мелко тряслись. Нищий поднял знак «ОК» повыше, и спазмы распространились от запястья к локтю.

Алексей рухнул на колени и снова закричал.

— Это только начало, паршивец. Думаешь мне приятно гнить заживо в этой изношенной оболочке?

От боли у Алексея зарябило в глазах. Он скорчился на полу в позе улитки, подтянув колени к подбородку и прижав к животу пылающую руку. Ему еще никогда не было так больно. Теперь мучительные спазмы охватывали не только предплечье, но и плечо, шею, стиснули грудину, скрутили винтом позвоночник.

— Хватит! Не надо! — Алексей услышал собственный жалобный крик сквозь оглушительные там-тамы пульса. Боль схлынула так же внезапно, как и появилась.

Сведенные судорогой мускулы расслабились. Одежда промокла, хоть отжимай. Все тело купалось в липком, горячем поту. Сил почти не осталось, но животные инстинкты продолжали работать:

Прячься, сражайся, беги.

Алексей вскочил на ноги, подхватил с пола нож, сунул его в карман и шарахнулся к двери. Он попытался ее открыть, но полотно деформировалось от ударов снаружи, и его заклинило в проеме. Алексей пнул в дверь ногой. Дерево заскрипело и подалось вперед на несколько сантиметров. Он пнул еще и еще — дверь почти открылась.

— Беги, беги, червяк, — просипел Нищий, — Мой слуга караулит снаружи. Он полакомится твоей нежной плотью.

Алексей обернулся, привалился к полуоткрытой двери спиной и медленно сполз на пол. Он больше не чувствовал ни рук, ни ног, как будто их отрезали.

«Сейчас я умру!» — осознание всплыло перед глазами, как газетная передовица, набранная крупным кеглем. Он понял, что до этой секунды все происходящее воспринималось его психикой как сюжет остросюжетного фильма — жесткого, кровавого, безжалостного к героям, но все равно следующего неписанным законам жанра. И обязательно с хорошим концом. Сейчас он понял, что все это происходит на самом деле.

«Я не хочу умирать. Я не готов!»

Нищий снова поднял руку, и он зажмурился…