Я несколько раз забрасываю удочку, стараясь попасть в местечко под нависающими ветвями деревьев, где, как я уверен, должна быть рыба.

Я пускаю блесну проплыть немного по течению, прежде чем намотать и опять забросить. Марк комментирует и утверждает, что никогда никто из тех, кого он берет на рыбалку, не делал это так хорошо. Я предпочитаю умолчать о том, что хоть и умею ловко двигать запястьем и закидывать блесну точно в нужное место (это я делать научился), похвастаться уловом мне обычно не удается. Он говорит, что эта река кишмя кишит форелью и лососем. Это крупная рыба. А крупная рыба выходит ближе к концу дня, часто для того, чтобы полакомиться мышами, которые пьют воду у берега.

«Мышами?» – недоверчиво переспрашиваю я. Я видел в магазине в Куинстауне странную приманку в виде мышей, но решил, что это шутка. Оказывается, во Фьордленде развелось такое количество мышей, что они стали легкодоступным кормом для форели.

«Я несколько дней назад под вечер поймал крупную форель, – рассказывает Марк. – Разделал ее и обнаружил внутри двенадцать мышей. Двенадцать!» Я здесь точно что-нибудь да поймаю.

Я достаю шляпу Майка, не только потому что она может принести удачу, но, главным образом, потому, что не хочу поймать рыбу, когда буду не в ней. Надеваю ее на голову и чувствую запах Майка. В своем воображении я ясно вижу его на скале вдали от берега в Норвегии. Он умиротворенно сидит в своей родной стихии, спокойный и уверенный. Если в этой шляпе я выгляжу хоть в половину так же круто, у меня все получится. Еще я надел под свою непромокаемую куртку его серую куртку с капюшоном. Странным образом я чувствую, что Майк почти здесь, так близко я его никогда не чувствовал.

Я забрасываю сеть в первый раз.

Второй.

Третий. Клюет!

Есть! Не могу поверить. Бережно наматываю леску и вытягиваю из холодной воды приличного размера форель. Работает! Шляпа работает. Я тихо улыбаюсь под впечатлением от момента, представляю себе, как Майк сейчас с гордостью смотрит на меня сверху.

Я это сделал, братик.

Я от души целую форель и пускаю ее скользнуть назад в реку.

Мне хочется насладиться моментом одному, и я прошу высадить меня на скалистом островке посредине реки. Беру с собой удочку, шляпу Майка и табак. Дрю с уважением относится к моим потребностям и просит Марка отвезти его немного вверх по реке, чтобы там он мог сделать с берега несколько панорамных кадров уходящей за поворот лодки. Или еще что-то там снять. Неважно. Я просто хочу побыть один.

И меня оставляют в покое наедине с тихим журчанием реки, текущей по мокрым камням; я один в дикой природе, но в голове и сердце со мной Майк. Я так близок к тому, чтобы все закончить. Это почти конец списка. По ощущениям, именно так. Я чувствую, что Майк сейчас ближе ко мне, чем во время всего путешествия, будто он сидит тут рядом со мной. Совсем как раньше, когда мы часами сидели рядом и рыбачили, и слова были лишними – мы просто любовались на окружающую природу и наслаждались покоем нашего мирка.

Я закуриваю сигарету, сжимая в руках шляпу Майка. Представляю, что он с улыбкой смотрит на меня и в его глазах светится гордость.

Он сейчас сказал бы: «Везучий ты ублюдок». А потом пошел бы и поймал рыбу еще больше, просто чтобы утереть мне нос. Мало того, скорее всего, он бросил бы ее в воду в надежде на еще больший улов.

Я скучаю по его подколам.

Я скучаю по Майку.

Не хочу, чтобы список кончился. Он привязывает меня к нему. Когда кончатся задания, в каком-то смысле это будет означать, что и Майка больше нет. Эти скудные слова заданий, которые от меня скрывали все это время и которых теперь почти не осталось, были самым приближенным к настоящему разговору с Майком. Хочу услышать его голос. Но мне ведь надо поймать еще одну рыбу. И приготовить.

Я возвращаюсь в лодку. Мы отправляемся на другую часть реки и, как это ни поразительно, проходит немного времени, и я уже поймал рыбу, которую могу оставить себе. На более широком участке реки мы вытаскиваем лодку на большой остров с корягами на берегу. Я замечаю, что на противоположном берегу растет лен, и спрашиваю Марка, может ли он отвезти меня туда, чтобы нарвать его. Он предлагает нарвать его для меня, и я принимаюсь потрошить и чистить форель. Ян, мастер по выживанию в дикой местности, был так добр, что подарил мне один из своих дешевых, но острых как бритва ножей, за качество которого ручался; с его помощью я быстро разделываю рыбу.

Я разделяю лен на волокна и плету недлинный шнурок, которым связываю самодельный каркас для стейка из форели, этой технике мы с Майком научились на курсах, которые посещали перед тем, как ехать в Норвегию. Я собираю хворост, разжигаю костер и жарю рыбу.