«Думаю, можешь попробовать “стул”», – гремит один из них.

После «Лисы» во мне еще бурлит адреналин, так что я глупо соглашаюсь на это своеобразное предложение.

И мгновенно жалею об этом.

Давайте обратимся к статистическим данным. Утес, на котором я нахожусь, возвышается более чем на сто метров над скалистым дном ущелья. Я должен пролететь в свободном падении около шестидесяти метров, а затем, раскачиваясь, еще двести. И все это сидя на стуле.

Старомодный поясной ремень безопасности пристегивает меня к пластиковому стулу, такому, на котором нормальные люди могли бы отдохнуть в саду. Я сижу спиной к обрыву. Задние ножки находятся прямо на краю платформы. Все к чему-то да привязано, надежные карабины повсюду прикреплены к металлическим перилам. Даже Дрю привязан, в своем новом камуфляжном жилете с несколькими карманами, которые так удобно использовать для крышек объективов и других деталей камеры. А его камера привязана к нему. Ясное дело, никто не хочет, чтобы что-то или кто-то свалился в ущелье. Что-то или кто-то, за исключением меня. Я это сделаю. Да? Адреналин закипает, я чувствую, как у меня колотится сердце.

Мне предлагается откинуться назад на спинку стула, как вы в детстве делали в школе, и предоставить все остальное гравитации. Сильная рука новозеландца сжимает страховочный трос, который один удерживает меня от падения назад в небытие. Как раз в тот миг, когда я чувствую, что вот, уже сейчас… Меня снова ставят почти вертикально.

«Ложная тревога, – произносит кто-то. – Сейчас…» Они со мной играют.

«У меня слабое сердце. Это вредно для здоровья», – говорю я с нервным смехом и слова застревают у меня в пересохшем горле. Ожидание – это пытка. Я опять откидываюсь назад. Жду ужасный переломный момент. И меня опять тянут.

«Это самый худший из всех возможных…» – шумно выдыхаю я, не зная, что и сказать. А потом поворачиваюсь к камере Дрю и вру: «На самом деле, нет. Ничего страшного». Отчасти это бравада, а отчасти нежелание доставлять удовольствие этим новозеландцам. Они явно упиваются моим страхом. Я знаю, что произойдет, но эти ложные старты только заставляют мое сердце биться быстрее и портят мне культурную речь.

Я отклоняюсь назад. Ну, попробуем еще раз.

И назад. Он опять поставит меня, я знаю.

И назад.

Я ошибся.

Эта сильная рука меня отпускает. Гравитация побеждает, и я падаю. Мой первый инстинкт – орать во все охваченные паникой легкие и обозвать этих новозеландских садистов самым плохим словом, которое может прийти в голову в такой момент. Звук «а» на конце этого слова почти утонул в моем падении. Я говорил, что я падаю? Вращаюсь. Кручусь. Сквозь ветер я слышу доносящийся сверху смех – надо мной, над моей беззубой руганью. В моем поле зрения размыто вращается шквал обычных ориентиров в пространстве – утес, небо, далекая река, утес, небо, река, утес, небо, РЕКА! А потом, внезапно, я перестаю падать. Я раскачиваюсь, взлетаю вверх и вдоль каньона по огромной свистящей траектории. И назад. И я выдыхаю. Смеюсь. В уединенных объятиях каньона целую свою татуировку «х» на руке и думаю о Майке, когда в конце концов качели замедляются и включается лебедка, чтобы поднять меня обратно.

«И все? – с вызовом спрашиваю я, когда моя голова появляется над платформой, – все, что вы можете предложить?» И тут же осекаюсь, осознав, что все еще болтаюсь в пространстве и, значит, остаюсь мишенью для жестоких выходок. И шутливо ухмыляюсь: «Вы, ребята, классные». Кто-то протягивает руку и отстегивает мой ремень безопасности. Стул вдруг отодвигается и на миг меня охватывает слепая паника. Но стул, как и я сам, конечно, привязан к чему-то еще. Меня тащат на относительно безопасное место.

Оказавшись на платформе, я отодвигаюсь от края.

Кто-то спрашивает: «Еще кто-нибудь хочет покачаться?»

Дрю прячется за камерой.

«А знаете что? – начинаю я, не будучи уверен, что кончу фразу, какой бы мыслительный процесс не происходил сейчас в моей голове. – Я покачаюсь еще раз».

Я представляю, что было бы, будь здесь Майк. Я почти чувствую, что он здесь. Детали я, может, и не продумал, но чувствую, что хочу, на этот раз сделать больше, чем минимум. Хочу быть чем-то большим, чем марионеткой во власти списка Майка и моего страха. Хочу продвинуться немного дальше. Чтобы доказать себе, что я могу. Сделать то, что сделал бы Майк.