– Да, тут один большой паук.

Кошмар.

Они не утруждаются выбросить его или хотя бы вежливо попросить уйти. Спокойно исчезают, оставив его на прежнем месте.

Я стараюсь не думать об ужасной ночи, которая мне предстоит, и хорошо провести остаток вечера со Стивом и его семьей. Мы собираем хворост, и я снова успешно тренируюсь в добывании огня трением. Стив обменял на местной ферме немного своего меда на органическую говядину. Мы нанизываем кусочки мяса на заостренные на концах палочки и жарим на костре с овощами из сада Стива. Мясо просто великолепное, никогда не пробовал вкуснее. И вся трапеза просто божественная.

Наступает ночь, и Стив решает, что пора спать.

«Где вы будете спать?» – спрашиваю я, и он показывает еще одну подстилку из папоротника немного выше по холму. Она выглядит много свежее, чем предназначенная мне.

Они уходят, а я еще несколько часов не тушу костер, стараюсь довести себя до такого изнеможения, чтобы заползти в свою нору и сразу вырубиться. Но это просто пытка. Все, о чем я могу думать, это что меня ждет. В конце концов я собираюсь с духом и отправляюсь навстречу неизбежному. Нужен фонарик. Найти определенную кучу папоротника ночью в лесу – непростая задача.

Наконец я ее нахожу. Открываю «дверь» и заглядываю внутрь. Стив дал мне одеяло, и я всей душой благодарен за это. Я закутываюсь в него, натягиваю шапку на уши, стараясь оставить как можно меньше доступа к моей коже маленьким лапкам и хоботкам, и как-то набираюсь мужества забраться в укрытие. В темноте. Не хочу увидеть при свете фонаря армию злобных арахнид, готовых меня растерзать. Или привлечь их светом. Мне так жутко, что я дрожу. Отвратительно.

Что-то только что пробежало по моему лицу. Я каким-то чудом заснул, а оно разбудило меня, прогулявшись по моему лицу. Я судорожно выдыхаю и вытираю лицо рукой. Явно крупное насекомое, кто бы это ни был. Паук, не иначе. Кто еще? Я не стал включать фонарик, чтобы проверить эту догадку. Последнее, что я сейчас хочу увидеть, – это жадный взгляд множества глаз Шелоб.

Я просыпаюсь, потому что отчаянно хочу писать. Я выскальзываю ногами вперед из своего логова, как змея, и опорожняю мочевой пузырь, прислонившись к дереву. Здесь кромешная тьма, и все, что я слышу, – шорохи в подлеске и странные звуки. Возможно, это еще более огромные пауки. Ползком возвращаюсь в свою берлогу.

Первые лучи света. Наконец-то. Я не сплю. Выбираюсь из-под папоротника и стряхиваю с себя что-то похожее на миллионы комков ползающего дерьма, потом направляюсь к едва тлеющим огонькам вчерашнего костра. Раздуваю огонь и греюсь около него, впитывая блаженное тепло, через пару часов появляется Стив с семейством.

– Как спалось? – весело спрашивает он.

Я корчу рожу:

– Страшно и плохо.

Они уже достаточно меня узнали, чтобы понимать, что это не грубость. Просто честность.

– Хочешь кофе?

– О! Да, пожалуйста.

Он достает жестяную баночку и открывает ее, внутри кофе. И тут есть цивилизация. Как оказалось, это кофе из корня одуванчика, как тут не вспомнить Майка и его «Кладовую природы». Думаю, Майк был бы в восторге. Конечно, ему-то было хорошо, он не боялся пауков. Он бы кинулся в эту кучу папоротника и прекрасно выспался. Я выковыриваю из рюкзака титановую кружку Майка и смакую по глоточку этот дикий кофе. Недавно я перебрал норвежские пожитки Майка, все вещи. Больно было видеть так много напоминающих о нем вещей, еще сохраняющих его запах. Перед глазами стоит, как он ими пользовался. У него было много вещей из титана, он всегда предпочитал иметь в рюкзаке качественное снаряжение.

Мы собираемся и едем назад к Стиву. Сидя около юрты, я достаю «Кладовую природы» Майка и показываю Стиву страничку о том, как варить одуванчиковый кофе. Говорю, что из всего, что он мог бы для меня сделать, одуванчиковый кофе был лучшим соприкосновением с Майком. Опять достаю кружку.

Говорю ему: «Думаю, лучше оставить ее здесь. Мне кажется, Майк хотел бы, чтобы она была у тебя».