– Повезло им, что Светозар согласился чужих в часть пустить. Мог бы заартачиться, и кто бы его заставил?

– Никто.

– А что эта Вартуша потом собирается делать? Домой ехать?

– Не знаю.

Вопрос не требовал ответа – Шольт болтал обо всем подряд, перескакивая с темы на тему. И даже не подозревал, какой болью отзывались эти слова в груди у Мохито. Он хотел бы знать, какие у Вартуши планы на будущее, но спрашивать не осмеливался. Слишком рано задавать вопросы. Пусть хоть чуть-чуть поблекнут воспоминания о заточении – и не только в подвале, но и на хуторе. Деяния Борислава в общей сложности тянули на пожизненное заключение. Еще троим задержанным светила десяточка. Остальных отпустили под подписку за недостатком улик. Мохито держал лапу на пульсе, знал, что пещерники наняли хорошего адвоката, и тот сражается против каждого пункта обвинений, пытаясь оправдать своих клиентов. Показания Вартуши опровергались всей медоварной общиной – она, мол, приехала на заработки, не желала покидать хутор, хотя ее не раз пытались выставить прочь. О Тише никто не упоминал, как будто он народился от святого духа.

Вартуша никому никаких обвинений не предъявляла – может быть, выгораживала отца ребенка? Борислав это или не Борислав – неизвестно. Связывала ли их хоть какая-то приязнь? До того, как начались споры и ссоры, закончившиеся заключением в подвале?

Мохито хотелось спалить медвежий хутор, а Борислава навестить в СИЗО и придушить, избавив следователей и судью от лишней работы. Останавливало то, что Вартуша на такие подвиги не благословит, а узнав о планах – еще и расстроится.

Из-за бессилия накатывали тоска и страх. Вартуша, вопреки выпавшим на ее долю злоключениям, осталась доверчивой и бесхитростной. Мохито боялся, что она наделает еще каких-нибудь глупостей, недооценит свою привлекательность, попадет в очередную ловушку. Себя погубит, и Тишу следом потянет.

– Можно я с собой настольный хоккей возьму? – проорал из окна Йонаш.

– Нет! – так же громогласно отозвался Шольт. – Ты к Мохито на два дня. Переночуешь, и он привезет тебя обратно, потому что у него дежурство по графику. Не надо собирать чемодан, как будто за океан летишь на три месяца. Обойдешься без хоккея.

Мохито, включившийся в реальность, хотел сказать, что можно взять хоть хоккей, хоть конструктор – не на себе нести, сумку в багажник положить и вынуть – но потом решил не вмешиваться в воспитательный процесс.

– Бери! – Шольт подтолкнул к нему тарелку со здоровенным куском пирога. – Ешь, пока свежий.

– Спасибо.

Пирог был вкусным – непонятно, как Ханна ухитрялась готовить такое объедение из полуфабрикатов. Наверное, добавляла каплю домашней магии в качестве приправы. Мохито осторожно подбирал падающие на тарелку кусочки фарша и отмечал изменения во дворе. Велосипед Йонаша. Манеж Катарины. Сетка с ярким надувным мячом, связка воздушных шариков, пластмассовое ведерко, скакалка, турник. Сейчас это не вызывало ревности. Да, Ханна отобрала его маленькую стаю. Но это подтолкнуло свернуть на новую дорогу, где Мохито ждала награда и мучение – знакомство с Вартушей.

Глядя на разбросанные игрушки, он понимал, что прошлое прошло, обида улеглась. Не хотелось ничего возвращать, хотелось построить такой же уголок счастья для Вартуши. Повесить сетку с Тишиным мячом на шелковицу, привязать воздушные шарики к двери подъезда, выполоть бурьян рядом с дорожкой и соорудить песочницу.

– Пирог с собой? – спросила Снежка, высунувшаяся из задней двери кафетерия. – Остался один с абрикосами и один с клубникой.

– Нет, спасибо, – отказался Мохито. – У меня еще кусок торта дома, припрятал, чтобы Йошу угостить. И оладьи. В другой раз пирог куплю.

– Приезжай в четверг за ватрушками.

– Если получится.

Он доел ломоть пирога, поблагодарил Шольта, подхватил тощий рюкзак, в который Йоша сложил сменную одежду и предложил: