– Нет, еще не комплект! – Цветан светился от счастья. – Еще бы близнецов. Мальчика и девочку. Нелли сказала, что через пару лет – запросто.

Мохито с Ватрушкой отмерли, поздравили и Цветана, и Стояна.

– Хотите, я испеку торт? – несмело предложила Ватрушка. – Медовик. Попробую приготовить на новой кухне. Мне столько всего от Вероники перенесли – и стол, и шкафчики. И доски, и скалку.

Вероника поймала взгляд Зорьяна, объяснила:

– Светозар запретил Ватрушке покидать часть. Сказал, что отвечает за нее по программе защиты свидетелей. Накрылись походы по магазинам и готовка на моей кухне. Пока следователи не найдут ее документы и не сделают пометку в своих бумагах – ни шагу за ограду. Поэтому мы перетащили сюда все, что попалось под руку. Как знали, что надо будет срочно печь торт.

– Медовик – это хорошо, – одобрил Цветан. – Только завтра я на дежурстве на сутки. Послезавтра можем устроить чаепитие. А там и Нелли с маленькой выпишут, врач сказал, что обошлось без проблем.

– А куда ты денешь Стояна? – заинтересовалась Вероника.

– Няня придет. Уже проверенная, она в последний месяц к нам приходила. И в ближайшее время будет помогать, чтобы Нелли не запаривалась.

– Ты не собираешься увольняться? У вас на службе то стрельба, то взрывы… Ладно эти, они холостые, – Вероника указала на Зорьяна с Мохито. – Но ты-то с детьми.

– И кирпич на голову упасть может, и провод под напряжением со столба. Если суждено – не убережешься. На все воля Хлебодарной. Если со мной что-то случится, Нелли будет получать пенсию, и детей государство обеспечит и выучит.

– Резонно, – согласилась Вероника. – Не рассматривала с такой стороны.

Зорьян слушал неспешные разговоры и лепил червяков. Ватрушка с Цветаном внезапно начали обсуждать варенье, Мохито внимательно слушал, как будто подсчитывал в уме сахар и банки. Вероника лепила детям рыбок с разноцветными плавниками и яркими хвостами. Зорьяну казалось, что здесь, между двумя домами, образовался оазис спокойствия, словно Камул с Хлебодарной выставили невидимые щиты и отгородили женщин и детей от плаца и ангаров с боевой техникой.

Когда солнце чуть умерило полуденный жар, Цветан засобирался домой. Вероника с Ватрушкой одарили его остатками вчерашнего салата, взяли клятву приводить Стояна к ним, если вдруг что-то не так с няней. Мохито вспомнил, что хотел забрать у Зорьяна полотенце и крестовую отвертку, Веронику позвал бригадир рабочих – в главном здании уже кипел ремонт.

– А с тестом что делать? – спросил Зорьян.

– Оставь тут, – крикнула удаляющаяся Вероника. – Надо баночки хорошо запечатать, чтобы не засыхало. А фигурки пусть лежат, твердеют.

Зорьян принес десяток полиэтиленовых пакетов, рассортировал тесто – завернул распечатанные бруски, закрыл банки – и с чувством выполненного долга отправился в столовую. Две порции густого рисового супа без намека на крапиву утолили первый голод. Зорьян взял второе – пюре с котлетами – и вернулся за столик, рядом с которым сидели волки Гвидона. Поедая суп, Зорьян не прислушивался к разговорам, а сейчас невольно зацепился за слово «миллионер».

– Стольких растоптал и кинул, что два полка наберется. И ладно бы чужих! Его первая жена, мать Вероники, дедушкин дом продала, чтобы они могли магазин купить. Продавцом работала, без зарплаты. Пока деньги давала и пахала – нужна была. А когда прибыль нормальная пошла, получила пинка под зад. Вольдемар ее на молодуху поменял, и забыл, как звали.

– Веронику-то забрал, – жуя зубочистку, заметил Гвидон. – Почему-то.

– А алименты? Знаешь, сколько бы ему присудили?

– Я прикинул, сколько Вероника сейчас в медвежий дом и главный корпус вбухала… проще было бы несколько лет алименты платить, а потом попрощаться.