– Я не расстроюсь, если это все, что ты сделаешь на этой неделе, – быстро говорит миссис Валентайн. – И не переживай, если не закончишь это сегодня. Думаю, ты заметила, что здесь уже давно не убирали. На данный момент это больше похоже на то, что ты убираешь здесь для того, кто будет жить следующим, понимаешь?

– Угу, – отзывается Анна; ее бросает в пот. Опять эти разговоры о смерти.

Миссис Валентайн прислоняется к прилавку, улыбаясь про себя.

– О, кстати, о твоей бабушке, она придет минут через пятнадцать.

Анна замирает. Это не оговорка. Что же тогда? Ее бабушка Дэвис умерла довольно давно и определенно не придет через пятнадцать минут. Анна открывает рот, чтобы поделиться с миссис Валентайн своими сомнениями, но та даже не замечает ее попытку.

Старушка оглядывает комнату, как будто прощается с беспорядком и крошками. Потом улыбается Анне и ободряюще кивает.

– Остаешься сколько хочешь, делаешь сколько хочешь и уходишь, когда закончишь, хорошо? Твои деньги там, на стойке. – Так и есть, аккуратные столбики монет поверх стопки журнальных и газетных вырезок. Миссис Валентайн улыбается Анне и исчезает в коридоре.

Пойти домой и сказать матери, что миссис Валентайн либо сумасшедшая, либо не в курсе, что ее лучшая подруга умерла? Или все-таки посмотреть, что произойдет примерно через пятнадцать минут? Анна в раздумье.

В конце концов побеждает любопытство.

Она идет через комнату к стойке – к столбикам монет и стопкам газетных вырезок. Их здесь десятки, растрепанных, грязных бумажек с заметками и фотографиями. Она берет одну и веером раскладывает содержимое по стойке. В глаза бросается заголовок – «Туристический автобус разбился по пути в Ла-Пас». Тут же вырезка из сопроводительной статьи – фотография огромного супермелкого озера со стоящими в нем людьми и подписью «Как найти правильного туроператора для путешествия в Салар-де-Уюни». В заметке из старой пожелтевшей газеты подробно описывается, как колесо джипа угодило в выбоину и машина перевернулась, а все находившиеся внутри погибли. Странная подборка, думает Анна. И зацепиться не за что. Она не может сказать, что объединяет все эти материалы, не знает упомянутых в них имен, но она собирает все бумаги в аккуратную стопку и кладет их на холодильник вместе с похоронными брошюрами, которые миссис Валентайн положила туда раньше.

Анна наполняет водой раковину, начинает мыть посуду и через какое-то время слышит, как миссис Валентайн возвращается в гостиную, болтая без умолку. Она делает паузу, чтобы прислушаться; расслышать что-либо из-за грохочущей фортепианной музыки.

– Она такая милая девушка. И выглядит точь-в-точь как ты! Поверить не могу! Думаю, это именно то, что нужно. Она сейчас там, убирает на кухне. Меня не очень беспокоит, когда здесь только я одна, но все равно будет приятно пригласить людей и не стыдиться моего беспорядка. – Миссис Валентайн на мгновение замолкает, и Анна напрягается, чтобы услышать голос того, другого человека, хотя знает, что никакого другого нет.

Миссис Валентайн снова начинает говорить:

– Ну да, знаешь, я действительно начала рассказывать ей эту историю, но потом решила не утомлять ее деталями. Жаль девочку. Глаза остекленели. Как пара глазированных пончиков. – Миссис Валентайн прыскает со смеху, но собеседница, конечно, не издает ни звука.

Анна осознает, что стоит, держась обеими руками за раковину и слегка наклонившись в сторону гостиной. Она хватает кухонное полотенце и на цыпочках подходит к столу, от которого можно заглянуть в гостиную. Она хочет увидеть молчаливого гостя. Свою бабушку.

Миссис Валентайн сидит на диване, громко говорит что-то и дико жестикулирует – смеется, потом серьезнеет, снова смеется, обращаясь в другой конец комнаты, где стоит стул. Музыка кружится вокруг нее. Такая быстрая, грустная и громкая.

На стуле никого нет.