– Ну… почему бы и нет? По-моему, отличная возможность обратиться ко всем сразу, достучаться до них…
– И как, достучался? – насмешливо спросил Эжан.
– Ну… нет.
– А почему? Почему такая хорошая идея – и не зашла?
– Наверное, я плохо объяснил. Хотя и не понимаю, где именно ошибся. Они ведь поначалу почти согласились, когда я рассказал, сколько можно на этом деле заработать. А потом началось… Черт его знает, почему? Сам не пойму. Может быть, оно и не совсем по канону… Но по канону ведь жить больше нельзя! В магазинах очереди уже в полквартала, когда-то же они должны будут понять, что нельзя так…
– А что ж не поняли-то?
– Говорю же, объяснил плохо. Видимо, нужных слов не нашел.
– А Томаш со своей притчей, выходит, нашел?
– Выходит что так. Что-то там про народный подвиг, про истинную веру. Эх, научиться бы говорить, как он, – Ярин осекся, заметив, что Эжан взглянул на него чуть ли не с ужасом, – Ну серьезно! Как еще можно их убедить?
Эжан помолчал, потом устало вздохнул:
– То есть ты хотел бы попытаться их все таки убедить? Всей этой истории с посудомоечным шкафом тебе мало?
– Да черт с ним со шкафом! Я уверен, что смогу придумать и что-нибудь поинтереснее! Главное, чтобы у меня получилось доказать им…
– Что? Доказать что?
Ярин промолчал. Эжан долго смотрел на него – внимательно, выжидательно, чуть склонив голову на бок, – и, наконец, недовольно кивнул.
– Ладно, не переживай. У тебя руки из нужного места растут, а значит, работу найти всегда можно. Есть у меня один старый знакомый… Поговорю с ним тогда, вечером заскочу еще. В общем, все устрою.
И Эжан действительно устроил. Мастер Ритц, тот самый знакомый Эжана, с радостью согласился принять Ярина ремонтником на швейную фабрику – неофициально и временно, пока все не утрясется. С мастером Елсеем Эжан тоже договорился, и тот обещал не выселять пока Ярина из общежития. Елсей, очевидно, надеялся, что проблема как-нибудь сама со временем рассосется – должно же рабочим надоесть писать эти дурацкие записки, рано или поздно! А даже если и нет… Невелика была беда, что Ярин поживет в общежитии пару лишних месяцев: в конце концов, тут больше половины жильцов уже давно, а то и никогда, не работали в цеху.
На следующее утро Ярин, приодевшись, причесавшись и как следует побрившись, отправился на фабрику. Он пришел чуть раньше и остановился перед входом в длинную серую одноэтажную коробку с ровным рядом окон и крупными буквами над крышей, складывающимися в слово «Назимчанка». Потоптавшись минут десять на крыльце – у Ярина не было часов, а Ритц, судя по всему, опаздывал – парень решил попытать счастья внутри.
За дверью оказался всего один зал с несколькими столами и допотопными швейными машинками.
– Простите, – произнес Ярин, почему-то шепотом, словно находился в склепе. Ответом ему было молчание. Парень нерешительно топтался на месте.
– Ты что это тут делаешь, а? – раздался сзади крик такой силы, что Ярину показались, будто от него затряслись стены и вот-вот обвалится крыша.