На этом вечер закончился, и они вчетвером вышли на парковку. Парвиз действительно приехал прямо из больницы на своей машине, а Дария – из дома – на своей. Кавита и Юн-ха попрощались и, уехали, и Парвиз с Дарией остались одни.
– Спасибо, что пришел, – сказала она.
– Отличное представление, – кивнул Парвиз. – Не могу не похвалить этого парня, его фарси был почти безупречным. Разве только акцент…
– Я тоже должна тебя похвалить… – улыбнулась Дария. – Ты был… был…
– Великодушным человеком широких взглядов, который, как и подобает джентльмену, не обращает внимания на то, что талантливые музыканты влюбляются в его жену?
Дария от души рассмеялась.
– Ладно, поговорим дома.
– Смотри не убеги с ним в Вегас! И вообще, больше я тебя никуда не отпущу. Ты моя, и точка! – Парвиз поцеловал ее в щеку и направился к своей машине.
Вечером Дария приготовила ужин, а Парвиз помог ей накрыть на стол. Потом они смотрели очередную серию документального фильма о дикой природе, посвященную судьбе коралловых рифов. Парвиз грыз фисташки. Перед тем как отправиться в постель, оба выпили по стакану подогретого молока с медом.
Дария засыпала. В ее ушах все еще звучала песня Сэма, но обнимавшие ее руки были руками человека, который помог ей благополучно одолеть опасные и крутые тропы, встречавшиеся Дарие когда-то на прогулках в горах, – и не только.
40. И это все…
Весь дом пропах ароматом алых и темно-бордовых цветов, огромные букеты которых лежали повсюду. Высушенные и уложенные феном волосы Дарии взлетали и опадали красивыми седыми волнами, когда она носилась по комнатам, в спешке переставляя мебель. После возвращения из Ирана она перестала красить волосы в рыжий цвет – ей больше не нужно было никому доказывать, что она свободна.
Сегодня она надела золотое, отделанное шелком платье, которое сама сшила себе на своей старой швейной машинке. Подол платья закрывал колени, а рукава длиной в три четверти одобрила бы и сама Джеки Онассис. В общем и целом стиль и покрой платья вполне соответствовали ее статусу матери невесты, и это было самым главным.
Перепархивая из комнаты в комнату, Дария раскладывала на диванах мягкие бархатные подушки, поправляла бахрому ковров, перебирала в миске красно-желтые семена гармалы и рассыпа́ла на подносе апельсиновые корки, чтобы они успели подсохнуть и годились для приготовления сладкого свадебного плова. Ее сестра Ники полировала большое овальное свадебное зеркало. Ей стоило большого труда и еще бо́льших денег получить визу, но после встречи в Иране они поклялись видеться как можно чаще. Дария и вовсе была полна решимости регулярно навещать своих отца, сестру и остальных родственников. Ники тоже обещала приезжать в Америку, даже если для этого нужно было ехать в Дубаи и месяцами дожидаться оформления документов.
Дария протерла от пыли выкрашенные зеленой и голубой краской яйца. При одной мысли о внуках она чувствовала, как у нее слабеют ноги. Она знала, что настанет день, когда Мина ощутит внутри первое движение новой жизни. После этого пройдет совсем немного времени, и Дария сможет прижаться губами к мягкому личику новорожденного младенца. И тогда она… Но она запретила себе даже думать на эту тему. Не стоит заглядывать так далеко в будущее, да и сглазить Дария не хотела.
– Он выглядит вполне приличным человеком, – сказала Ники.
– Он и есть приличный человек. – Дария уложила яйца в миску. – Хороший человек. Мои источники сообщили мне о старшем брате, но ни словом не упомянули о младшем. Я думаю, что это было сделано с умыслом. А как тебе кажется?
–
Вошел Парвиз, в руках он держал еще две охапки цветов.
– Сегодня на цветочном рынке в Челси я был первым! – с гордостью сказал он. – Кто рано встает, тому бог дает. Куда их?..