Мысли Веры обратились к высшим духовным материям. Судьба. Что это? Заведомо намеченная кем-то траектория нашего пути? Мы движемся по ней, плывём по течению, а если вдруг предпринимаем попытку сменить курс, то нас возвращают назад, бьют по больному, восстанавливая нужный маршрут движения. Вера всё чаще склонялась к этой теории. Порой мы не осознаём причины своих неудач, кажется, что весь мир ополчился против нас. Что бы мы ни делали, всё не приносит ни удовольствия, ни результатов. А может, это просто знак, которого мы ждём от жизни, но при этом упорно не хотим замечать. И пока мы не поймём, что именно делаем не так, где пропустили нужный поворот в жизни, нас будут продолжать больно бить обухом по голове. А самое обидное, когда тебе начинает казаться, что ты нашёл свой путь, и ты вступаешь на него с воодушевлением и новыми надеждами, но вопреки ожиданиям снова получаешь удар. Очередная ошибка. Ложная цель. И нужно всё начинать заново. Должно быть, в этом и состоит смысл жизни – в извечном поиске себя и своего пути. Иначе, знай мы всё заранее, было бы слишком скучно жить.
Глава 28
Перед рассмотрением дела об опекунстве Вере так и не удалось встретиться с Павликом. Все усилия Александра Григорьевича были тщетными. Как пояснили в Опекунском совете, они действуют в интересах ребёнка и стараются оградить его от лишних стрессов.
Для Веры дни тянулись в томительном ожидании. Последняя ночь вообще оказалась сущим кошмаром. Вера не могла сказать наверняка, спала она или бредила наяву. Она видела себя маленькой девочкой в подвале бабушкиного дома. Она идёт по длинному тёмному коридору, похожему на лабиринт. Впереди то появляется, то гаснет огонёк, Вера хочет догнать его, но он всё удаляется и удаляется, гаснет и снова появляется, даря надежду. Вера уже почти бежит, но огонёк всё дальше и дальше. Она совсем заплутала в веренице коридоров, ей страшно. Огонёк затухает. Без него становится совсем темно, ничего не видно. Вера начинает кричать, звать маму, но в ответ слышит лишь собственный голос, эхом отражающийся от стен.
Вера в холодном поту проснулась в своей комнате. «Это всего лишь сон», – убеждала она себя, но уснуть снова так и не смогла.
Утром, невыспавшаяся и взвинченная, Вера встретила брата в аэропорту. Как и обещал, Алексей прилетел на слушание.
– Вера, главное, не нервничай. Веди себя уверенно. Следи за каждым своим словом, – в такси Алексей давал напутствия сестре. – Изменения в анкету вы внесли?
– Да, Александр Григорьевич меня предупредил обо всём. Теперь мы с ним являемся заявителями на опекунство. Предполагаемым местом жительства ребёнка указали квартиру Соловьёва. Моя недостроенная однушка может отпугнуть комиссию.
– Молодцы! Я даже не сомневался, что Саша всё сделает правильно. Он акула в своём деле. Но вот не ожидал, что ты так быстро женишь его на себе, – захохотал Алексей.
– Да уж, сама в шоке, – натужно улыбнулась Вера.
В комиссии по опекунству восседали три человека. Председатель комиссии Грачёва Ирина Викторовна, тучная дама далеко за пятьдесят. Её тонкие брови-ниточки были нарисованы выше положенного и имели такой сумасшедший изгиб, что придавали лицу выражение брезгливого удивления. Колючий взгляд чёрных бусинок-глаз и тонкие плотно сжатые губы довершали образ. Первое впечатление часто бывает обманчивым, но что-то подсказывало Вере, что не в этот раз.
Вторым членом комиссии был пожилой седовласый мужчина – Тучко Александр Павлович. Вид у него был скучающий и немного отрешённый. Время от времени он мечтательно вздыхал и с укором посматривал на окружающих. Словно он должен был быть где-то в совершенно ином месте, но по их вине сидит в этом душном зале.
И третьим членом комиссии была молодая женщина лет тридцати. Вере она понравилась. У неё был живой, внимательный взгляд. Но при этом чувствовалась в ней какая-то нерешительность. Солопова Оксана Геннадьевна – гласила надпись на бейджике.
Помещение напоминало собой классную комнату. Члены комиссии располагались лицом к залу, где по обе стороны стояли столы для претендентов в опекуны. Один из столов заняли Вера, Александр Григорьевич и Алексей в роли юриста. Второй пока пустовал. Но вот дверь открылась и в зал вошли трое. Первым шёл мужчина в дорогом костюме и белоснежной рубашке. В руках он держал папку с какими-то бумагами. Следом за ним шагал мужчина, гладко выбритый, аккуратно подстриженный, в пиджаке. Вера даже не сразу узнала в нём племянника Самохиной. При их первой встрече он больше походил на бомжа из подворотни. И завершала процессию женщина. На вид ей было больше сорока, худенькая, с куцым хвостиком волос мышиного цвета. Очень робкая и какая-то затравленная. Она испуганно улыбнулась присутствующим.
– Кто это? – спросила Вера, кивнув в сторону женщины.
– Думаю, что жена, – ответил Соловьёв.
– Ну что ж, раз все в сборе, начнём, – скрипучим голосом заговорила председатель комиссии.
– Откуда у этого алкаша деньги на адвоката? – не унималась Вера.
– Причём не самого дешёвого, – заметил Соловьёв.
– Вы его знаете?