Книги

В ожидании Роберта Капы

22
18
20
22
24
26
28
30

– Раньше надо было приезжать, – парировала Герда, не уточняя, что он упустил – исход беженцев или свою судьбу.

Капа терпеть не мог этих двусмысленностей, ненавидел, когда она пряталась от него за бастионами своей гордости. В форме ополченки, бледная, величественная, как средневековая воительница, Герда показалась ему невыносимо прекрасной. Капа посмотрел на девушку, ожидая, что она еще что-нибудь скажет. Но сказать больше было нечего. Пока.

Шли дни, и лед между ними начал таять – несмотря на холодную погоду и благодаря искреннему товарищескому участию Теда и Нормана. Когда на Валенсию стали падать зажигательные бомбы, решено было перегнать грузовики госпиталя в одну старинную усадьбу неподалеку от города. Сам дом был чуть ли не в руинах. На лестницах не хватало ступеней, перила обвалились. У некоторых комнат в восточном крыле не было потолка. Бывало и так, что открываешь внутреннюю дверь, а за нею – чистое поле. Но кухня сохранилась. Здесь доктор Бетюн готовил раствор цитрата натрия, чтобы консервировать кровь для переливаний. Капе нравилось играть с детьми, он устраивал им театр теней на стенах, шевеля пальцами и белым платком. Герда с улыбкой смотрела на то, как он паясничает.

На вторую ночь она разулась и на четвереньках залезла в его палатку. Как только его рука коснулась ее кожи, Герда поняла, что сейчас произойдет именно то, чего она хочет. Крепкий, мужской вкус его губ, шепчущих нежные и непристойные слова, а снизу, между ее ног – движения медленные, уверенные, длящие до предела каждую ласку, сводящие ее с ума, заставляющие забыть обо всех принципах. В последний момент она посмотрела вверх, на потолок палатки, надеясь найти, за что бы ухватиться. Но не нашла. И почувствовала себя как никогда уязвимой. Быть свободной, защищать свою независимость, не принадлежать никому, влюбляться до невозможности – как все это сложно!

Она уже слышала об этом от Камилы, коренастой цыганки-гадалки и подрывницы:

– Детка, мужчину любить труднее, чем поезд под откос пустить.

Цыганка знала, о чем говорит. Ей пришлось пустить под откос не один поезд. Камиле шел пятый десяток, ходила она в черной юбке, с гладко расчесанными на прямой пробор волосами, затянутыми сзади в тугой пучок и заколотыми позолоченным гребнем. Сильная, как мул, женщина с железной хваткой, она привязывала ребятишек веревками себе к поясу и, когда они, измотанные дорогой, стонали и жаловались, что не могут больше идти, хлестала концом веревки, как коз, чтобы ускорили шаг. Но когда видела, что дети и вправду не в силах двигаться, сажала их по двое себе на закорки и тащила по очереди в гору, поднимаясь и спускаясь столько раз, сколько было нужно. Капа подшучивал над ней, когда видел, как она пьет вино из бурдюка залпом, не переводя дыхания, как дорожный рабочий. С Гердой Камила прекрасно находила общий язык, хотя была глуховата и говорила с жутчайшим андалусским акцентом. Цыганская душа.

Как-то раз Герда, желая подурачиться, протянула Камиле руку для гадания. Та развернула ее ладонь и осторожно провела по ней большим пальцем. Подержала между своими ладонями и мягко отстранила, так ничего и не сказав. Они пили кофе у вечернего костра. Рано утром Герда и Капа уезжали и пришли попрощаться. Они решили ехать в сторону моста Арганда, где шли ожесточенные бои.

– Что ты там увидела, Камила? – спросил Капа, не выпуская изо рта сигарету.

– Девочка у тебя горячая, мадьяр, но опасайся ее укусов. – У Капы на шее еще виднелся след вчерашней любовной баталии: синяк цвета баклажана как раз под левым ухом.

– Она должна была родиться вампиром, – пошутил он, изображая руками крылья летучей мыши, – вампиршей, точнее, и из самых опасных. Широкоухим складчатогубом.

– Будет хорошей женой, если сумеешь обуздать ее.

– А вот хрен вам! – ответила Герда на безупречном испанском.

Все посмеялись. Было забавно слышать, как очаровательная иностранка бранится точно погонщица мулов, не теряя при этом ни капли своего шарма. Ругательства в ее устах теряли всякий изначальный смысл, что только добавляло им пикантности. Слушать Герду было все равно что смотреть на ангорскую кошечку, гоняющую мышей, как заправская дворовая мурка.

– А что насчет будущего? – спросил Тед, которому уже не раз пришлось убедиться в удивительной верности цыганкиных предсказаний. Опустив голову на поджатые к груди колени, канадец сидел рядом с Гердой, и любопытство в нем боролось с застенчивостью. Тед всегда краснел при Герде, но Капу обожал, как старшего брата. Довольно скоро туманным днем в Париже им предстояло утешать друг друга, подливая вина и поддерживая пьяную беседу, в ожидании самого горького рассвета в своей жизни. Канадец был человеком честным и надежным. Он бы скорее умер, чем предал его или ее. Война стала для тонкой любящей души Теда настоящей пыткой. Камилу он спрашивал не просто так – это был вопрос ангела-хранителя, который, возможно, предвидел многое из того, что вскоре должно было произойти. – Ты ничего нам не нагадаешь?

– Ничего.

– Можете говорить что угодно, – подбодрила цыганку Герда, как всегда с уважением обращаясь к ней на вы. – Я все равно в это не верю.

– А во что ж ты тогда веришь, детка?

– В свои идеалы.

– Идеалы, идеалы… – пробормотала себе под нос Камила, как будто молясь.