– Да… с э р! По списку пятьсот двадцать четыре человека. В строю пятьсот восемь. Остальные отсутствуют по уважительным причинам.

Сирл ответил с едва заметной насмешкой, особо выделив слово «сэр», сразу поняв, что дела у полковника идут неважно, и он просто ищет, на ком сорвать злость. Понимали это и все остальные ополченцы, поэтому помалкивали, имея «вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство», как учил его в свое время Джон.

– И что могут ваши люди?

– Они могут защищать город, с э р.

– И все?!

– А что еще нужно? Городская милиция как раз для этого и предназначена. А воевать с дикарями в окружающих город лесах – увольте. Белому человеку там делать нечего, и дикарям могут успешно противостоять только другие дикари.

– Боюсь, что вам придется пересмотреть свои взгляды на действия милиции, мистер Сирл. Но речь пойдет не о войне с дикарями. Во всяком случае, не с теми краснокожими голодранцами, которые окружают Нью-Йорк…

Стук лошадиных копыт отвлек полковника, и на площади появился рассыльный из солдат гарнизона. Спешившись, он козырнул полковнику и доложил:

– Сэр, к городским воротам прибыли парламентеры тринидадцев. Хотят видеть вас. Больше ни с кем говорить не желают.

– Вот как? Что же им надо?

– Не могу знать, сэр! Но они сказали, что будут говорить только с полковником Фергюсоном. И если он не придет в течение часа, то они уедут обратно. В город они входить отказались.

– Ну, наглецы… Ладно, послушаем, с чем они пожаловали.

Полковник Фергюсон утратил интерес к отряду милиции и в приподнятом настроении отправился к городским воротам. За ним отправилась и вся его свита. Благо все были верхом, и быстрое передвижение по городу упрощалось. Сирл молча смотрел ему вслед и гадал, что же это может быть? Очевидно, услышав о парламентерах, полковник сделал неверные выводы. Подумал, что его условия приняты. Что же, тем сильнее будет разочарование. Но зачем тринидадцам посылать парламентеров? Тишину нарушил подошедший Джон Стаффорд.

– О чем призадумался, Роберт? Насколько я понял, его светлости мы больше не нужны? Можно расходиться по домам?

– Можно. Наш полковник так обрадовался, что даже забыл о нас. Однако что же это значит?

– Хочешь узнать?

– Конечно, хочу!

– Так поехали, пока полковник до места не добрался. Я как раз верхом, а ты лошадку Вероники возьми. Она домой пешком прогуляется…

Вскочив в седла, друзья отправились самой короткой дорогой к городским воротам. Успели вовремя, полковник только-только начал разговор с прибывшими людьми в необычной зелено-пятнистой форме, один из которых держал в руках большой белый флаг. Выглядели прибывшие, несмотря на одинаковую форму, довольно колоритно. Двое с характерной европейской внешностью, но явно не испанцы, двое метисов, один испанец и один индеец. Причем все очень молоды. Даже слишком молоды для профессиональных солдат европейских армий. Вокруг столпились случайные прохожие, но стояла удивительная тишина, в которой было слышно каждое слово. Обменявшись приветствиями, полковник Фергюсон поинтересовался причинами визита, но услышал совсем не то, что ожидал. Командир группы парламентеров, представившийся как лейтенант Хименес, взял из рук стоявшего рядом с ним солдата какой-то мешок, развязал его и вытряхнул на землю различные мелкие предметы, которые обычно носят индейские воины в качестве украшений.

– Забирайте, полковник. Нам чужого не надо.