— Сказывают, что скорбел. Но к нам у него претензий нет. Кстати, интересовался, когда отроки вернутся и ещё хотел, чтобы мы помогли ему с гимном…

— Ох, ты! Гимн захотел?

— А чего ты удивляешься? Не один человек ему донёс, как наши люди встают при звучании государственного гимна, который, почитай, статусом вровень с гербом стоит. К таким вещам относятся очень внимательно. Тем более есть, что в противовес церкви поставить.

— Тогда оповести всех НАШИХ, чтобы покопались в своих мозгах в поиске мощной мелодии. Сам понимаешь, такие вещи должны «цеплять» не по-детски.

— Хорошо, озабочу, — кивнул Бурков.

— А что слышно из Петропавловка-Бразильского (Рио-де-Жанейро)?

— Пока ничего. Радиотелеграфной связи же с ним нет. И так она лишь в самых значимых местах. Тем более испытываем дефицит в радистах. Абы кому такой секрет не доверишь…

— Это точно. Что ж, будем надеяться, что там всё хорошо.

— Будем, — мотнул головой Бурков. — По крайней мере, когда корабли возвращались оттуда в Звёздный, всё было хорошо.

— Ладно… А как поживает Афанасий Никитин?

— Он сейчас перебрался в село Воскресенское, а завод Савинский оставил на попечение своих людей.

— Что за село такое и зачем он туда перебрался?

— Перебрался поближе к Москве. Местечко это, если плыть по Москве-реке, всего в ста километрах от столицы будет. А сухопутным путём и того ближе. Село, можно сказать, организовал с нуля. А перебрался туда потому, что там обнаружены большие залежи известняка (современный Цемгигант).

— С нашей подсказки обнаружены?

— Ага, — кивнул министр безопасности. — Афанасий уже поднаторел в производстве цемента, неплохо разбирается в строительстве мельниц и печей, вот и выкупил пустоши практически задаром. Организовал постройку небольшой каменной церкви и приступил к строительству второго завода.

— Молодец, однако!

— Согласен. А вот на Савинский завод было совершенно нападение…

— Что случилось? — тут же озаботился император.

— Идёт война из-за пушнины. Многие новгородские купцы жили с её продажи, а Афанасий со своими людьми практически всё замкнул на себя.

— И чем дело завершилось?