— Подхватывай, — обрадовалась увеличению количества учеников Маша и затянула незабвенное. — Довела меня тропка дальняя до вишневого сада!

Что было потом, она не запомнила. Подробности в памяти не отложились. Осталось только ощущение веселья, невероятной легкости и всеобъемлющего счастья. А вот пробуждение вышло не очень. Голова раскалывалась, во рту словно кошки нагадили, обидевшись, что песок из их лотков высыпали. Скорее всего в глаза. Марусины. Иначе, с чего их так печет?

— О-о-ох, — на два голоса застонали рядом.

От этих звуков у Марьи в голове взорвалась петарда.

— Кхто тут? — кое-как проморгавшись, прохрипела она.

— А тебе кого надобно красавица? — в поле зрения Маши вплыла смутно знакомая физиономия жизнерадостно салатного цвета. — Добра молодца для дела поцелуйного?

— Чхево? — с трудом опознав Акулину, шепнула страдалица. — Зачхем?

— Чего не знаю, того не знаю, — развела руками кикимора. — Но приставала ты к Аспиду просто ужас как. Обзывала его красавчиком, лезла с пылкими лобзаньями.

— Я?! — Облигация настолько поразилась, что даже позабьла о мучительной головной боли. — Не может быть.

— Еще как может, — не знала жалости Акулька. — Подруги твои тихие были, спокойные, скромные да вежливые, а ты все бузила и бедного змея тиранила: "Поцелуй меня, добрый молодец, я в царевну превращусь/ — писклявым голосочком пропела она.

— Ужас, — икнула Маша. — Дожила, к ужикам домогаюсь.

— А-ха-ха-ха! — схватилась за бока кикимора. — Держите меня семеро. Аспида змея ужиком еще никто не называл. Уморила!

— Все когда-нибудь бывает в первый раз, — философски заметила Марья и сглотнула горькую густую слюну. — Можно водички?

— Ой, прости, — повинилась Акулина, подхватила страдающую жабку под пузо и опустила ее в ведро с прохладной, кристально-чистой, возвращающей желание жить водичкой.

— Спасибо, — благодарно булькнула Марья и медленно опустилась на дно.

— На здоровьичко, — услышала она, когда нашла силы вынырнуть. — Полегчало?

— Да, — булькнула Маша и предприняла попытку вылезти.

— На ручки иди, забулдыга, — покачала головой кикимора. — Я тебя к подружкам пересажу. И не успела Облигация возмутиться за поклеп, как ее пересадили в плоскую миску, в которой лениво шевелили лапами знакомые квакушки. — Теперича слушай про вчерашнее, — Акулина враз растеряла веселость. — Имей в виду, красава, что разговариваю я с тобой от имени папани. Потому как занят он. По твоей и их, — тонкий зеленоватый палец указал на Малашку с Настенькой, — милости.

— Чего мы натворили-то? С ужиком целовались? Хором? — не выдержала Марья.

— Вы в отцов омут нырнули и пробудили родники с живой водой! — гаркнула потерявшая терпение Акулька. — Перепились ею до поросячьего визга и батяню споили. Напрочь.