— Это плохо? — понаблюдав за безуспешными попытками испуганных подруг ускакать от кикиморы куда подальше, прямо спросила Марья.
— Хорошо, — вернув беглянок на место, сердито ответила Акулина. — Почетно даже. Больше тебе скажу. Теперь наше болото в озеро превращаться начнет.
— Так чем ты недовольна?
— Жизня поменяется круто, — не сразу ответила кикимора. — Все другим станет. Арестантов отсюда переведут, потому что не по чину всяким супостатам около заветного источника крутиться. Рылами не вышли.
— Замечательно, — подбодрила рассказчицу Маша.
— Но сначала всем по шапке надают, — не повелась кикимора. — Будут разбираться, как невинные на болото попали. Это я про вас троих, если что.
— По ошибке, — бодро отрапортовала Облигация. — К примеру, нас с Малашкой в одночасье к вам отправили, безо всяких разбирательств и судов.
— Да причем тут вы, — отмахнулась Акулина. — Все дело в ней, — она обличающе ткнула в Настеньку. — Не за себя ведь девка срок мотает… Теперь полетят головы, — мрачно посулила кикимора. — А еще и батяня помолодел…
Услышав последние слова и сопоставив их со своими воспоминаниями, Марья подобралась.
После деликатных расспросов, утешений, заверений в лояльном отношении к администрации Лихоманского болота в целом и Акулине в частности, Марье удалось выяснить следующее: никакие апелляции и челобитные им с Малашкой не понадобятся. Уголовные дела трех квакушек, пробудивших к жизни волшебные родники, будут пересмотрены автоматически. Акулька, естественно, пользовалась другой терминологией, но смысл был именно таким. Короче, живая вода это и есть билет на волю для Марьи, Меланьи и Анастасии.
Причиной же растрепанных чувств кикиморы стало известие о серьезной проверке со стороны вышестоящего руководства. Дураку ясно, что полетят головы. Одна надежда на то, что внезапно помолодевший батюшка-водяной перестанет резвиться, возьмет себя в ласты и широкой грудью закроет подчиненных от начальственного гнева и произвола проверяющих.
— Ведь всегда же следили за тем, чтоб невинные души на болото не попадали, — убивалась кикимора. — Только один разочек бес попутал, — она всхлипнула, покосившись на Настю, — и, пожалуйста, вляпались по уши. А потом и вас нелегкая принесла.
— Не такие уж мы невинные, — призналась Маша. — Я, как не крути, народ дурила, а Меланья против соперницы злоумышляла.
— Вреда от вас, значит, не было. Может даже наоборот, сплошная польза. Кто его знает. К примеру, приди Малашка к настоящей колдовке, а не к тебе…
— Но живая вода… Это же чудо… А мы… — не выдержала Настя.
— Тебе ли сомневаться? — губы кикиморы тронула грустная улыбка. — За других страдаешь, а подруги твои… Думала я об этом. Да, невинными их не назовешь, но ведь не сразу родники забили, а только спустя время. Значит, успели девки вину искупить, зиму-то прокуковали у нас… А потом закрутилось. Еще и папка помолодел…
— Из-за живой воды? — встрепенулась ключница.
— Ага. С ней, вишь, какая штука… Каждый, кто отведает живой водицы да искупается в только что пробудившемся роднике — помолодеет.
— Прям совсем? — ощупала себя лапами Малашка.
— Кто как, — подмигнула ей Акулина. — Какой себя в душе ощущаешь, такой и станешь. Папанька к примеру мальцом заделался и в ус не дует, паразит этакий! А нас взгреют.