Я продолжала расхаживать по платформе, как призрак.
Вдалеке послышался гул. Поначалу я решила, что это гром. Потом вспомнила старые поезда из фильмов, окутанные паром, вырывающимся из-под колес. Я прислушалась. Шум прекратился, и я подумала, что мне померещилось.
Красный свет сменился зеленым. Ток с шипением бежал по рельсам. Я вгляделась в темноту и увидела огоньки – аккуратные светящиеся квадратики на теле длинной змеи, вынырнувшей из-за поворота. Они приближались.
Он не остановится, подумала я.
Мимо пронесся вагон. Первого класса – с причудливыми лампами и занавесками на окнах и проблеском женщины с книгой в руках. Не похоже, чтобы он останавливался, разве что чуть замедлил ход. Но тут заскрипели тормоза. Мимо прошел еще один вагон, потом еще один. Поезд остановился рывком и задрожал, как будто замерз еще сильнее, чем я.
Я слышала, как хлопнула дверь где-то спереди, но возможно, это призрак сошел с поезда, потому что я никого не увидела. Я стояла на другом конце платформы, лицом к большой металлической дверной ручке, как будто не случайно остановившейся передо мной, как подарок на мой день рождения.
Прикоснусь к этой ручке – и она исчезнет, потому что это поезд-призрак, подумала я. Но все-таки дотронулась до нее. Она оказалась твердой на ощупь, настоящей. Я нажала на нее. Тяжелая дверь открылась.
В вагоне было темно, и пахло сырым картоном. Теплый воздух окутал меня, затягивая внутрь. Я поднялась и закрыла дверь, стараясь не хлопнуть. В следующее мгновение поезд мягко заскользил вперед. Платформа осталась позади, одна, как танцовщица без партнера в том саду.
39. Поезд мечты
Я забилась в угол коридора, зная, что, если меня поймают – мне конец. Тюрьма. Хлопанье дверей, лязг замков, тишина, никаких «спокойной ночи». В тот раз, когда я сбежала на поезде, мне удалось добраться лишь до Ист-Кройдона, а потом пришлось сдаться, потому что буйная пьяная компания страшно напугала меня. Тогда я угодила прямиком в изолятор на 28 дней. Буйные алкаши имеют привычку шататься по вагонам, это факт. Но пока я никого не видела. Разве что темные тени бегали по полу, стенам и потолку под равномерный стук колес и шум двигателя. Может, я вообще единственный пассажир этого поезда. Может, и машиниста нет. Может, поезд идет сам по себе. Я и поезд мечты, спешащий исчезнуть с лица земли.
Но вот подошел человек в бейсболке. Я застыла. Сразу бросилось в глаза, что он ирландец, но не знаю, как я угадала. В памяти ожили картинки далекого ирландского прошлого с лицами людей на улице – мужчин, отдыхающих на мосту, женщин, толкающих детские коляски. Лица были такие же, как у него, и от них веяло домом. Мужчина кивнул и подошел ко мне, и я заметила, что глаза у него красные, воспаленные. Не пьяный, просто хотел спать, как и я. Он разрушил заклятие.
– Свободно? – спросил он.
Я подумала, что он имеет в виду проезд.
– Бесплатно?
– Туалет? – Он говорил с акцентом.
Я улыбнулась.
– Да. Конечно.
Я посторонилась, и он зашел в кабинку. Я двинулась в ту сторону, откуда он пришел, перешагивая через шаткую сцепку между вагонами. Двери раздвинулись, и я оказалась в длинном вагоне. Тут и там сидели люди, их было немного. Двое бормотали. Один храпел. На полу валялись пластиковые кофейные чашки, пустые. Женщина обнимала маленького мальчика, который спал, уткнувшись ей в подмышку, и, хотя ему было лет шесть или около того, в нем, как и в том парне в бейсболке, угадывался ирландец с большой буквы «И». Он спал с приоткрытым ртом, ресницы трепетали, на носу проступала россыпь веснушек. Мама читала, позевывая, стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить сына. Она подула на его волосы, смахивая челку с глаз, и улыбнулась ему как своему бесценному сокровищу. Она не заметила, как я прошла мимо, потому что находилась в совершенно другом мире.
Может быть, они как раз реальные, мелькнуло в голове. А призрак –