Джейн Симмс, невысокая, крепкая брюнетка с короткой стрижкой, сидела на скамейке, что стояли вдоль корпуса госпиталя Объединенного флота ООН, смотрела на море и курила.

Здесь, на Филлипинах, неподалеку от города Боронгана, куда спустя двое суток добралась группировка, отступившая с Тиниана, располагалась третья по величине Тихоокеанская база ОФ после Японии и Австралии, и поэтому прибрежные воды были достаточно спокойны, позволяя вести даже рыболовецкий промысел. Вот и сейчас она наблюдала, как группа траулеров цепочкой выходила в море, сопровождаемая разве что не зевающей мелкой канмусу-эсминцем.

Симмс прикурила новую сигарету от окурка первой, потрогала слегка припухшую левую щеку и поморщилась.

«Ну что за невезуха… Хотя, чему я удивляюсь…»

Джейн, отметившая месяц назад свой девятнадцатый день рождения, была аватарой линкора «Невада» – боевого корабля с долгой службой и не самой простой судьбой.

Ее стальное альтер-эго было спущено на воду в 1912 году, и для своего времени являлось почти вершиной военно-морской технической мысли – линейный корабль использовал жидкое топливо вместо угля, имел паровые турбины, башни с тремя орудиями и бронирование по самой прогрессивной схеме.

Именуемый «первым супер-дредноутом» ВМС США, «Невада» участвовала в обеих мировых войнах. Во время Первой мировой войны она охраняла конвои у побережья Великобритании, а Вторую Мировую встретила в самом горячем для американского флота месте – в гавани Пёрл-Харбор, единственной начав выходить в море во время японской атаки. В этом бою линкор получил торпедное попадание, серьезные повреждения от шести бомб, загорелся и был посажен командой на мель, чтобы избежать затопления. Впоследствии был отремонтирован, модернизирован и сопровождал конвои в Атлантике, а также обеспечивал огневую поддержку союзных войск при знаменитой высадке в Нормандии, а в 1945 году был переведён на Тихий океан, где и участвовал в войне с Японией до самого ее конца.

А потом неторопливый, немолодой, но плотно сбитый и все еще зубастый военный корабль, что более тридцати лет исправно тянул лямку службы и войны на море, внезапно стал… не нужен.

«Неваду» признали устаревшей, экономически невыгодной для модернизации и не придумали ничего лучше, чем использовать ее как корабль-мишень в испытаниях ядерного оружия.

Но даже дважды опаленный атомным огнем, старый линкор выжил и, спустя два года, его почти сутки бомбила морская авиация и расстреливали другие корабли в ходе учений. Однако он отказывался умирать. Радиоуправляемые бомбы и ракеты, сотни 5-дюймовых снарядов оставили «Неваду» непоколебимой. После нескольких попаданий 16-дюймовых орудий «Айовы» она осела в море почти по самую палубу, и все равно возвышалась над водой.

Затем за ветерана взялись крейсера «Астория», «Пасадена» и «Спрингфилд». Сначала они стреляли с дистанции двадцати километров, потом били почти в упор – с пяти. «Невада» выдержала и это – упрямый линкор упорно не желал тонуть, цепляясь за жизнь. И тогда его атаковали самолёты-торпедоносцы, вогнав в бок сразу несколько торпед, после чего корабль лег на борт и, уйдя кормой под воду, затонул северо-западнее Пёрл-Харбора на глубине четырех километров, без всякой надежды вернуться под свет солнца.

Но судьба решила иначе.

Инициация канмусу проходит по-разному.

Некоторые полностью сохраняют свою человеческую память, которая спокойно и без конфликтов входит в своеобразный симбиоз с воплощением корабля. Кто-то помнит лишь основной «костяк» прошлого, ключевые фрагменты событий и личности, но есть и такие, что не помнят ничего из своей человеческой жизни, и чья личность, по сути, формируется заново из осколков прежнего «я» и воскрешенной сущности громадной плавающей машины и ее экипажа.

Джейн была именно такой.

Она не помнила ни своего имени, ни детства, ни родителей – ничего. Только потом ей сказали ее прежнее имя, не вызвавшее никаких эмоций, и то, что она была обыкновенной сиротой, живущей у дальних родственников.

Но все это было неважно – в тот день и час, когда она очнулась в медицинском боксе Центра ОФ в Коронадо, в ней кипели только боль, глухое отчаяние и тихое бешенство. Та ее часть, что отныне была кораблем USS «Невада», бортовой номер ВВ-36, еще отчетливо помнила, как плавится ее стальная кожа от безжалостного, жгучего света, и как скручиваются и сгорают то ли человеческие волосы, то ли старая краска, слезающая с брони. А потом как ее еще крепкое тело час за часом рвут бомбы, снаряды и торпеды, загоняя в темную морскую бездну.

И все это – как благодарность от тех, кого она защищала три десятка лет.

Так что моложавого коммандера в бежевой форме ВМС США и небрежно накинутом белом халате спасло только то, что она была еще очень слаба после инициации. Но руку, которую он протянул, чтобы покровительственно похлопать ее по плечу, Джейн ему раздавила.

Представителю же конгресса, который пришел в ее палату, когда она в резкой форме отказалась поступать на службу, повезло чуть меньше. Его случайно, а может, и намеренно – мало кто любит политиков, – не предупредили, к кому именно он идет с одухотворенным лицом стыдить и напоминать о долге перед «звездами и полосами». Этот хлыщ вылетел от нее уже через двадцать секунд, вынеся спиной входную дверь и шмякнувшись об стенку, как тряпичная кукла. «Неваде» в тот раз едва хватило сил, чтобы удержаться от убийства. Но выводы были сделаны, и к «Пенсаколе», появившейся спустя два месяца, уже на пушечный выстрел не подпускали американских морских офицеров и прочих говорунов из госучреждений, ибо характер ее аватара имела под стать крейсеру – резкий, и без трупов бы дело точно не обошлось.