ПРОПАГАНДА БОЛЬШЕВИСТСКИХ МИФОВ СРЕДИ ЭМИГРАЦИИ

То, что России больше нет, а есть СССР, и русского народа больше нет, а есть только советский народ, до сих пор утверждала только большевистская пропаганда. Этой большевистской пропаганде в эмиграции верили или советофильствующие старые эмигранты, или люди, у которых совершенно порвалась духовная связь с Родиной и они вообразили, что с момента их отъезда, Россия и русский народ действительно перестали существовать. Крайности, как известно, сходятся. Сошлись в мнении о том, что России и русского народа больше нет, а что есть СССР, в котором живет новая порода советских людей, и советские патриоты и совершенно оторвавшиеся от современной России люди из старой эмиграции. Приверженцам мифа большевистской пропаганды о создании особого типа советского человека является также и М. Коряков.

Совершенно справедливо отвечает М. Корякову Н. Жигулев в статье "О соглядатае из Горохового переулка; ("Россия" от 26 мая 1951 г.), что: "не впервые он у нас в зарубежья выдумывает какого-то нового "советского человека", одному ему, М. Корякову, присущего, в то время, как никаких "советских" людей на свете нет, а есть только русский человек, как не существует в Англии "лейбористский человек" шли в Испании "франкистский человек", а есть англичане и испанцы".

Всех советских людей М. Коряков разбивает на три группы: роботов, кроликов и арапов. Совершенно ясно, что средний советский человек существо поганое и не достигшее того уровня духовности, на котором стоит Михаил Коряков.

В "Ответе Людмиле Ростовцевой, оставшейся недовольной докладом М. Корякова, сей прыткий муж пишет: "В прошлом году на лекции о "советском человеке" (опять советский человек!) одна дама из публики спросила, а к какому из советских типов относитесь вы сами и я ответил — ко всем! и пояснил, что в каждом из нас есть нечто от роботу, и от арапа, и от кролика". Неправду он, чрезвычайно глубокая психологическая характеристика нового советского человека. Такую общую характеристику можно дуть любому человеку любой национальности и любой эпохи а не только мифическому советскому человеку вымышленному М. Коряковым.

Что же касается самого М. Корякова, то в нем меньше всего от кролика, больше от робота, повторяющего зады большевисткой пропаганды и больше всего от арапа. Для того, чтобы, побывав в плену у немцев, стать затем редактором газеты, издаваемой Советским посольством в Париже, потом неизвестно за чей счет молниеносно улететь из Парижа в Бразилию, а из Рио де Жанейро весьма быстро перебраться в САСШ, для того, чтобы проделать все это, конечно, нужно или быть большим арапом, или иметь неведомых дядей, которые охотно предоставляют вам самолеты для через океан и потом помогают перебраться в Соединенные Штаты.

Для нас, рядовых невозвращенчев такие вещи совершенно недоступны. Нам никто никакого самолета не предоставит и нужно хлопотать года, чтобы получить визу в Соединенные Штаты. Какие бы бабушки ни ворожили М. Корякову, кроме русских революционных бабушек и дедушек, среди которых он сейчас читает свои доклады о выдуманном советском человеке, все же нужно быть большим арапом, чтобы с такой легкостью перелетать из страны в страну.

В упоминаемом уже "Ответе Людмиле Ростовцевой" М. Коряков пишет: "Когда думают, что во мне произошел какой-нибудь переворот под влиянием встречи с Европой, то это чепуха. Я и в России был точно такой же, каким тут стою перед вами".

Что верно, то верно. Какой Коряков был там, таким он остался и тут. Но зачем тогда говорить о моральном перерождении и призывать к этому возрождению других?

НЕЛЬЗЯ ЛИ ПОБОЛЬШЕ ВКУСА ИЛИ ВРАЧУ ИСЦЕЛИСЯ САМ

На статьи Г. Федотова возражал не один еврей А. Зак. Возражали не раз и русские. Один из русских, новый эмигрант, возражая на статьи Г. Федотова, напечатанные в "Новом Журнале" и журнале "За Свободу", писал о дичайших представлениях, которые царят в голове выдающихся представителей старой интеллигенции о современном русском человеке.

"…Крупный русский писатель, живущий в Париже, прочитал мою статью в рукописи. Необычайно удивился он близостью и родственностью не только моих взглядов, но моего стиля, моего способа выражения. "Не вижу никакой разницы между вашими писаниями и, скажем, моими", писал он мне в присланной пневматичке.

Наступил мой черед удивляться. Удивляться удивлению. Почему, собственно, должна быть разница? Насмешил меня один из русских парижан. Пригласив меня на чашку чая, он потом рассказывал своим знакомым: "Представьте себе, он ничего себе, он… человек". В таких случаях отвечают: а что же я, чорт с рогами, что ли? В Бунцлау, силезском городке, добрая старая фрау Вюнш, видя, что мой товарищ все время сидит в комнате в шапке, спросила меня всерьез: "Быть может, под шапкой — рога, потому и не снимает"; она хохотала, когда увидела, что он брит наголо, а комната нетопленая и голове холодно. Думаю, что русские эмигранты могли бы проявлять к нам, "советчикам", несколько большее понимание.

Несколько больше вкуса, добавил бы я".

Что верно, то верно! Рассуждения нашей доблестной прогрессивной интеллигенции о современном русском человеке и русском народе очень часто не хватает вкуса. Схоластики, вымысла, неумения разбираться в самых простейших фактах, более чем доступно, но вкуса в выводах о современной России всегда маловато.

Непониманием сложных потаенных процессов, идущих в душе нынешнего русского человека, заклейменного эмиграцией, вслед за большевистской пропагандой, кличкой "советского" грешат и многие другие.

Представитель прогрессивных кругов, активно под готовлящих революцию, И. Херасков вслед за Федотовым клеймит "поколение, выросшее в атмосфере клиники и тюрьмы, с детских лет вскормлено казенной ложью, лестью, страхом".