«Якоб. Она назвала меня Якобом, - подумал Эриксон. - Якоб Скуле - ну и дела! Неужели они и вправду думают, что я соглашусь носить такое идиотское имя! Нет, кто бы вы ни были и какие бы цели ни преследовали, но вам не удастся заморочить мне голову».
Впрочем, поцелуй незнакомки был довольно вкусен, и Эриксон не стал бы торопиться выяснять с ней отношения, поэтому промямлил:
- Чёрт... Я совсем забыл.
- Что? - воскликнула она с показной суровостью. - Ты забыл?! Ты забыл, что я приду к тебе? И ты хотел смыться?
- Простите меня, милая... - он с тревогой сообразил, что ведь даже не знает её имени.
- Эй! - нахмурилась клоунесса. - Ты чего, а? Не хотел помахать мне в окно, когда я прыгала там, как счастливая собачка при виде хозяина. Забыл, что мы договорились на после парада. Теперь ещё и «простите, милая»... Может быть, ты...
Чьи-то шаркающие шаги приблизились от привратницкой. Видимо, потревоженная их голосами консьержка вышла посмотреть, кто там разговаривает на лестнице.
Эриксон действительно увидел бигуди, накрученные на голову женщины лет сорока с небольшим, в неряшливом, заношенном и поблекшем от многочисленных стирок халате, натужно охватившем её большое тело с тяжёлой грудью.
- А-а, господин Скуле, - произнесла она. - А это, наверное, милашка Линда?
- Здравствуйте, фру Винардсон, - улыбнулась «милашка Линда». - Да, это я.
- Ну-ну, - покривилась консьержка и строго сказала: - Ты не очень-то распоясывайся, голубушка. Чтобы не как прошлый раз.
- Хорошо, - смиренно произнесла Линда, а вся поза её говорила о признании какой-то вины, известной только ей да консьержке. Ну, пожалуй, ещё неизвестному Якобу Скуле, с которым все почему-то путали Эриксона.
- Как вы, господин Скуле? - продолжала между тем консьержка, обращаясь уже к нему. - Отошли после вчерашнего? Уж не знаю даже, как я умудрилась втащить вас наверх.
- Втащить меня? - опешил Эриксон. - Наверх?
- Да полно вам, - рассмеялась фру Винардсон, - не прикидывайтесь дурачком. Хотя, я, пожалуй, готова поверить, что вы ничего не помните - уж очень вы набрались давеча.
- Ах вот как! - воскликнула Линда и шутливо, но тем не менее чувствительно, дёрнула его за ухо. - Так ты вчера надрался, кутила ты этакий?
- Ещё как надрался, - подхватила консьержка. - На ногах не стоял. Пришлось взвалить его на спину и тащить на второй этаж - это мне-то, женщине, да в моём-то возрасте. А ещё в крови вся измазалась - вот, другой халат пришлось надеть нынче, домашний.
- В крови? - с тревогой в голосе воскликнула Линда и бросилась осматривать лицо Эриксона. Её грудь при этом соблазнительно прижималась к его груди. От неё пахло живой и подвижной молодостью, маскарадом и немного - похотью. - Ты дрался? Тебя поколотили? Где болит? Не молчи!
Эриксон и сам растерялся. Он понятия не имел, о какой крови говорила грузная консьержка.
- Да с ним-то всё в порядке, - успокоила фру Винардсон. - Я его в комнате сразу и осмотрела. Раздела до трусов, так что ни одной царапины не упустила бы. Только ни одной царапины у него и не было. Я тогда переодела его в домашнее, а грязную одежду отдала прачке.