Оказывается, когда мы этого дядечку ударно ломали, он исхитрился – умелец народный! – вставить нож за козырь шапки-ушанки начальника ПМГ № I! Представляете, какой у всех у нас был видок, когда осветили фонариком голову сержанта и обнаружили торчавшую из-за козыря наборную рукоять небольшой финки?! Искали-то где? В снегу. Кому могло прийти в голову, что задержанный такую штучку отмочит! Век живи – век учись…

– Слушай, братишка – хорош дурака валять! – оглушительно хлопнув по бочке, прокричал Вовка. – Ну отдай ты эти бабки! Скажи – где и вылезай оттуда! Все равно ведь найдем!

– Да нету у меня ничего, нету! – плаксиво прогундосил я через шланг. – Я тут замерз. Белый – выпусти меня, а?! Выпусти и ищи, если не веришь. Ведь можно искать и день и два – я же здесь околею!

– А вот хер тебе, – несколько раздраженно прогудел бригадир. – Пока мы не найдем твои бабки, сиди себе! Я ж сразу сказал…

Ну нет, Белый – это тебе хер! Пока я тут, в бочке, баксов вам не видать! Это триста тысяч процентов. Ха! Потому что жилетка – на мне… Вот такие дела.

Да, дядечки, естественно, меня обыскали, но ничего не обнаружили. А жилетку снять не догадались – команды не было. Надел же я ее перед тем, как отправиться к бригадиру, вовсе не из-за того, что подозрения какие-то возникли. Так, на всякий пожарный. Чтобы под рукой была. Последний день все же в этом городе – мало ли?

Так что ищите… А меня в настоящий момент занимает такая мысль: водостойкая ли краска на стодолларовых банкнотах?! В этом вопросе, увы, я дуб дубом. Вот будет смеху, если окажется, что все мытарства я вынес зря и мое состояние пришло в негодность! Кабы знать, я бы раньше обязательно поэкспериментировал: замочил бы на пару часов одну купюру в кружке с водой…

– Не понял! – вдруг раздался недоуменный крик бригадира. Затем послышался какой-то странный звук… Если бы я был в другом месте и в другой обстановке, то принял бы этот звук за последний хрип смертельно раненного.

Застучали торопливые мягкие шаги и спустя несколько секунд плита с бочки съехала в сторону с ужасным скрежетом и рухнула на пол.

Я с трудом выпрямился и, отфыркиваясь, уставился на двух незнакомцев в кожаных куртках – незнакомцы, в свою очередь, удивленно рассматривали меня. В руках у них были пистолеты с глушителями.

Слегка отдышавшись, я начал было: «А где…» – и осекся. Вопросы были излишни. Белый и Вовка лежали на полу, истекая кровью. Лучший друг мой умер мгновенно: во лбу у него зияла аккуратная дырочка. Легкая смерть – он даже не успел ничего почувствовать. А вот бригадиру не повезло: незнакомцы угостили его двумя пулями в грудь, и теперь он, хрипя и судорожно дергаясь, скреб ногтями по полу, выплевывая изо рта сгустки крови. В угасающем взоре Белого я прочел страшное удивление. Не чаял, видимо, всесильный бригадир, что внезапная смерть застигнет его в подвале собственного дома.

– Взяли! – скомандовал один из «кожаных» – тот, что покороче, и они дружно выдернули меня из бочки.

– Мужики – вы кто? – морщась спросил я и тут же с оханьем сложился пополам – затекшую поясницу пронзила острая боль.

– Красная армия, братишка, – серьезно сообщил тот, что покороче, и поинтересовался:

– Двигаться можешь?

– Можно попробовать, – простонал я, пытаясь выпрямиться. – Наручники сняли бы, а? Ключи вон у него, – я указал на Белого, – или у кого-то из его псов, что во дворе. Вы обыщите их…

– Некогда, – в один голос заявили «кожаные», а короткий добавил:

– Пока всех обыщешь… – И они потащили меня наверх, ухватив под мышки.

– В смысле, всех? – не врубился я. – Кого это всех?

– Щас увидишь, – коротко буркнул тот, что подлиннее. Двор бригадировой усадьбы был похож на небольшой забойный цех. Возле крыльца лежали с одинаковыми дырками во лбах двое «быков» Белого – те самые, что привезли меня накануне для расчета.