— Поди вон, — отмахнулся вдруг Ромодановский, — у меня от твоих слов у самого по коже мурашки бегают!

Матвей исчез.

— А теперь давай поговорим, окольничий. Что у тебя с государыней было?

— Не было ничего, боярин, — похолодел Глебов. — Святая она!

— Святая, говоришь… А только слушок тут прошел, что до замужества ты ее в траве повалял. Али не так?

Судья взирал немигающими глазами. В самой середине зрачков вспыхнул красный огонек — не говорит, а будто бы в душе кочергой шурудит. Вот потому и боялся его Матвей, что одним только взглядом пришибить может.

— Не было такого, боярин. Чем угодно могу поклясться, — быстро заговорил Степан. — Может, отроком и задирал ей платье, но то не в счет. С кем не бывало… Кто же знал, что она царицей станет!

— А разве не ты у нее в Богоявленском монастыре до самых петухов пробыл? У нас и свидетели есть.

Лоб окольничего покрылся испариной.

— Наговор все это, князь, не было такого.

— Эх, хотел я тебе помочь, Степан, да видно, не судьба. Что тебе государь сказал, помнишь?

— Помню, — едва слышно произнес окольничий.

Однако его голос был услышан. И Ромодановский, лихо хохотнув, отвечал:

— Ну вот видишь. А я на то и поставлен, чтобы волю государеву блюсти. Себя не бережешь ты, окольничий, — глубоко вздохнул князь Ромодановский, — так хоть семью пощади. Матвей!

— Все скажу, Федор Юрьевич, все, как надо, скажу, — взмолился окольничий, — только семью пожалей. Был я у государыни! Познал я ее! Той же ноченькой и познал. Только под самое утро и вышел.

— Что же это она, отпускать, что ли, тебя не хотела? — ехидно поинтересовался Ромодановский. — Ты уж признайся мне, не из любопытства спрашиваю, а из государственного интереса.

— Истинный бог, не хотела! — осенил знамением взмокший лоб окольничий. — Как прикипела ко мне, так и не оторвать. Едва упросил отпустить.

— Как же ты незамеченным-то вышел? — удивился Ромодановский. — Там ведь повсюду стрельцы стояли.

— У двери затаился, а когда стрельцы мимо меня прошли, так я через ограду перелез и в кустарнике скрылся. А оттуда уже до постоя добрался. Ни одна живая душа не разглядела.

— Дознание будем проводить, — удовлетворенно протянул Федор Юрьевич. — Патриарха пригласим. При нем то же самое скажешь?