Вместо его голоса из динамика послышалась ушераздирающая мелодия. Я включила громкую связь и уткнулась лицом в ладони. Несмотря на стыд, который вызвали во мне мысли о Миле, в животе кружило торнадо из боли, радости и надежды. Когда музыка стихла, и снова зазвучал голос Руслана, вихрь эмоций вырвался наружу и побежал мурашками по коже. Смысл слов пролетел мимо. Пришлось сделать вид, будто я отходила от телефона.
— Говорю, есть совпадение! — повторил Руслан. — Соседи видели, как утром от самого первого убитого, Тимофеева, выходил человек в форме газовщика. Знаешь, чем он спалился?
— Нет, — сглотнула я, пытаясь разделить радость Руслана.
— Приехал на обычной легковушке. О как! Наблюдательный у нас народ пошел.
— Это точно, — подумала я об Илье, который разобрался в моих мотивах раньше, чем я сама.
— Ты молодец, новость отличная! Теперь у нас и зацепка есть, и доказательство, что убийство Чернова связано с предыдущими. Сейчас позвоню следователям, которые эти дела ведут, посмотрим, как они отмазываться будут.
— Постой. Это не я молодец. Пусть тот, кто все это раскопал, им и сообщит.
— Об Илюше, значит, заботишься, — с горечью в голосе усмехнулся Руслан.
— Я не забочусь, просто… он это заслужил.
— Ты права. Вы оба молодцы, хорошо постарались. Ну, счастливо? — спросил он так, будто от моего ответа что-то зависело.
— Пока, — сказала я, из последних сил сдерживая слезы, и отключилась. Чувства окончательно вышли из-под контроля. Не хватало еще разреветься в трубку. Хватит! Руслану больше звонить нельзя.
Глава 23
Боль кроваво-красным лучом вонзилась в глаза сквозь тонкие веки. Валя попыталась приподняться, но рука, на которую она оперлась, опустилась во что-то мокрое и соскользнула. Голова упала, затрещав от боли. Прикрывшись сухой ладонью от солнечного света, Валя наконец-то открыла глаза. Она была дома, одна. Все — шорох, звуки шагов, перекошенное в муках лицо Кеши, мужик в черном, стоящий над ее кроватью, — было пьяным бредом. Зеленоглазой ведьме все-таки удалось напугать ее до чертиков. Только рвота была настоящей.
— Чуть кони не двинула из-за гребаной фрички, — пробубнила себе под нос Валя, с трудом усаживаясь на кровати. — Тренер она, как же. Да еще известный! Татьяна Тарасова, мать ее.
Валя опустила на пол левую ногу и, коснувшись ламината, почувствовала, как холод пробирается внутрь, сковывая измученный живот. Под пальцами она ощутила колкие крупинки. Подняв ногу и подтянув ступню к глазам, разглядела частички прилипшей к коже грязи. Наверно, Светка натоптала, пока укладывала ее спать. Еще бы, на улице такой ливень шел, а таксист отказался заезжать во двор.
— Луж он испугался, — снова забурчала себе под нос Валя, поднимаясь. — А как по этим лужам на каблуках…
Она замерла, увидев посреди комнаты грязный след от мужского ботинка, явно не имеющий ничего общего с вечерними туфельками подруги. На этот раз действительно пустой желудок свела судорога. Боль пронзила до самого горла.
— Вот херня! — только и смогла произнести она.
Обычно в любой передряге у Вали срабатывал рефлекс — бить или бежать. Она удрала из дома, когда мать привела нового папу, а тот стал совать руки ей под юбку. Смоталась из больницы за день до выписки, чтобы спрятаться от мудака, которому мечтала родить сына. Когда жила на улице, всекала каждому, кто смел подойти к ней на расстояние вытянутой руки. Сейчас же она замерла, понятия не имея, как реагировать.