Люциан небрежно кивнул.

— Я полагаю, вы сюда пришли не за тем, чтобы меня поздравить, — сказал он. О, как запела моя душа при звуках его голоса! Я почувствовал безумную лёгкость, более совершенную, чем обещает реклама обезжиренного йогурта. Меня переполняло желание превратиться в бабочку и порхать, порхать до тех пор, пока не буду сожран ящерицами. Несомненно, в эту секунду все шлаки моего организма расщепились на элементарные частицы.

— Частично вы правы, — ответил мужчина в сером. — Я сказал, «три четверти населения». А что же оставшаяся четверть? Непорядок. Центральная Африка, некоторые регионы Дальнего Востока и Латинской Америки — там о вас знают слишком мало. Я, как директор крупнейшей в мире пиар-компании, решил вам помочь. «Люциан» — самый раскрученный бренд, опередивший по своей популярности даже Бога…

— Тут какое-то недопонимание, — перебил Люциан. — Я и есть Бог.

— Вот именно! — подхватил пиарщик. — Так давайте же нести ваше Слово этим язычникам. Мы уже разработали проект… Вот, смотрите…

— Держи на погоны, — усмехнулся Люциан, бросив в собеседника остатками карт. Тот протянул Его Святейшеству какие-то бумаги и ручку.

— Я вот всё хотел спросить, — неуверенно заговорил пиарщик. — В чём ваш секрет? Вы подмешиваете лекарства в еду всем приезжающим? Или тут стоит прибор, испускающий особые волны? Ультразвук?

— Всё очень просто, — ответил Люциан, подписывая документы. — Я — Бог.

— Ну да, «Бог». Так в чём же хитрость? Поделитесь с деловым партнёром, по дружбе… Я умею хранить коммерческую тайну.

— Нет никакой хитрости.

— Не может такого быть! Вы-то сами не можете в это верить, вы здравомыслящий человек, в отличие от всех этих фанатиков!

Какой еретик, подумал я. Всё моё естество изнывало от негодования. Как этот денежный мешок, этот ростовщик и скряга может сомневаться в божественности самого Люциана! Я так сжал кулаки, что проткнул ногтями кожу на ладонях, обеспечив себя стигматами.

— Если несколько миллиардов человек верит, что я — Бог, значит, так и есть, — сказал Люциан. — Как бы это объяснить… Миллиарды мыслеформ сливаются в единый, грандиозный эгрегор. Тут не только опухоли рассосутся, тут отрубленные конечности заново отрастут.

— Эффект плацебо, — пробормотал пиарщик.

— Самый мощный из когда-либо наблюдавшихся.

— Вы — самый успешный из когда-либо рождавшихся бизнесменов! — восхитился пиарщик. — На основе одного только внушения разорить все аптеки мира, распродать тонны книг, безделушек и путёвок в ашрам…

Тут я не выдержал. Этот жалкий человечишка глумился над Великим, а тот, по милосердию своему, не только не наказал его, а подыгрывал богохульнику. Воистину, безгранична доброта Люциана. Но кто-то должен был отстоять его доброе имя.

Я распахнул двери и, перепрыгивая через распростёртые тела девиц, побежал к торгашу, чтобы покарать его самым унизительным способом из тех, что вертелись тогда в моей голове.

Дальше всё было как в запутанном сне. В святилище вбежали охранники, несомненно, подкупленные подлым пиарщиком. Девицы визжали, как резаные, но торгаш перевизжал их всех. Какофония криков и воплей время от времени разбавлялась воплями новоявленного великомученика, то есть меня, избитого в который раз за день.

В конце концов, почти бездыханного меня вывезли в лес и бросили в одиночестве, видимо, намекая, что мне суждено познать истину через отшельничество. Наверное, я бы помер там, но вера в Люциана помогла мне выжить.