А Иржи независимо стоял в двух шагах и молча смотрел на эту сцену.

«Пусть ест, — думал он, — по крайней мере, наберется сил и не придется тащить его на себе».

Когда русский поел, Иржи холодно спросил его, кто он такой.

— Был человеком. А теперь вот… — Богатырь виновато указал на свою неподвижную ногу.

— Из немецкого концлагеря? — подсказала ему спасительный ответ Иланка.

— Нет, до лагеря меня не довезли. Выпрыгнул из окна товарного вагона. Да вот разбил колено…

— Идти сможешь? — не веря ответу, но стараясь быть дружелюбным, спросил Иржи.

— Да вот, кажется, лучше стало. — Русский благодарно посмотрел в глаза девушки, которая казалась ему добрее парня.

Ощупав сильно распухшую в колене ногу красноармейца, Иланка сказала, что ему нужно в больницу.

— В больницу, это все равно что в жандармерию, — проворчал он. — Нога и так заживет. Мне бы только еды достать.

— Вы боитесь нас? — вспыхнула Иланка и строго посмотрела на Иржи, будто требовала во всем ее поддерживать. — В больницу мы вас устроим тайно. Никто не узнает, кто вы и откуда.

Иржи решил не перечить Иланке. Пусть будет так, как хочет она. Может, удастся этого подозрительного человека доставить прямо в руки жандармов…

Пошли они рядом. Причем Иланка все время подхватывала незнакомца под руку, когда тот спотыкался.

После километра мучительного пути Иланка предложила сделать носилки и нести совсем обессилевшего человека.

Русский присел на пень, Иржи и Иланка пошли искать подходящие шесты. И когда вошли в березовый молодняк, Иржи сердито прошептал:

— В больницу его устраивать будешь сама. Я не хочу, чтобы меня видели с русским, даже если он всего лишь пленный, бежавший с поезда.

— Знаю, какой ты трус, и не прошу твоей помощи! — отрезала девушка.

К счастью, было уже так темно, что Иржи не видел ее глаз, полных презрения.

— Но знай, если ты этого человека предашь, я тебя… — Иланка даже не нашла меры наказания.

Вернулись они с длинными шестами. Иржи достал из рюкзака свою плащ-палатку и смастерил подобие носилок.