— Если б я тебя не любил!.. — тяжело вздохнув, с угрозой сказал Иржи и, не прощаясь, хлопнул дверью.

— Заявил бы в гестапо, — добавила Иланка вслед, — не только в жандармерию.

Когда Иржи Шробар подошел к жандармской станице, он столкнулся лицом к лицу с доктором Бернатом.

Учтиво приподняв шляпу, тот сказал тихо, так, чтоб слышал только Иржи:

— Вы таким способом, пан Шробар, хотели отблагодарить меня за спасение вашей мамочки? Да вы так и говорили: доктор, я вас отблагодарю очень щедро. Спасибо! — Спустившись с последней ступеньки крыльца, он добавил: — Теперь знаю, какова благодарность таких, как вы.

И ушел. Быстро. Независимо.

А Шробар вошел в кабинет Куни с дрожью в коленях. Что же теперь будет?..

Только бы не концлагерь. Лучше уж — восточный фронт. В России леса большие, можно где-то спрятаться, переждать, пока война надоест и тем и другим.

Куня устало смотрел на лежавшую перед ним бумажку — донос Шробара и никакого внимания не обратил на вошедшего. Лучше бы он метался по кабинету, кричал, звонил, отчитывал. Тогда сразу можно было бы понять, чем все кончится. А тут догадайся, как себя покажет этот замолкший вулкан!

В самый напряженный момент, когда Иржи готов был полезть в карман и достать старинный родовой кулон, которым он решил умилостивить начальника — подарить эту бесценную вещь, а потом упасть на колени, все рассказать, просить пощады себе и… если можно, ей, Иланке, Куня вдруг встал. Высоко задрав свой угластый подбородок, прошелся по ковровой дорожке от одного окна к другому, за которыми уже ярко светило полуденное солнце. И опять сел за стол, сказав многозначительно:

— Ну, Иржи, счастье твое, что мы не доложили начальству о поимке важного государственного преступника. А то получили бы в награду намыленные галстуки на шею.

— Да, — свесив голову, чуть слышно ответил Иржи, в душе чувствуя, что все кончится не так уж плохо.

— Да! — передразнил его начальник. — А что да, и сам не знаешь!

— Чего уж тут не знать — поймал и выпустил…

— Поймал! — презрительно скривив тонкие губы, протянул Куня. — Кого поймал! Вот, посмотри сам. Сличи фото. — И начальник поднял листок бумаги Иржи, под которым лежало с десяток фотокарточек.

Иржи сделал робкий шаг к столу, все еще не веря, что роковая минута миновала. Посмотрел на фотографии, разложенные веером.

— Присмотрись, твой раненый похож на одного из тех, кого разыскивает велительство?

— Тут действительно нет его. — Иржи виновато пожал плечами. — У него лоб сократовский.

— А кто его видел близко, кроме тебя и твоей Иланки? — задумчиво спросил начальник.

Иржи тут же сообразил что к чему, и с готовностью Швейка ответил: лицо раненого рассмотрел не очень хорошо, можно сказать, совсем плохо…