— Рви!

— Что?!

— Рви! — кричал сын. — Быстро! Чего тебе стоит? Тебе же плевать! Ну?!

Александр Андреевич стоял с фотографией в руках, не зная, что делать.

— Разорви ее! Давай! — настаивал сын.

— Я… я не хочу… — пробормотал отец. — Зачем?

— А зачем они вообще нужны? Это же просто фотографии. Ты никого больше не любишь, пап. Так давай, избавься от них! Разорви — раз и навсегда! Докажи, что я не прав! Ну!

Александр Андреевич посмотрел на фотографию жены. Закрыл глаза…

— Я помню, как это было, — сказал Артем. — Ты так же на кладбище стоял. Не мог смотреть. Просто стоял с закрытыми глазами. А потом с головой ушел в работу. Пытался найти хоть что-то, что могло заставить тебя держаться за жизнь без мамы. Ты продолжаешь ревновать, потому что в твоей голове она все еще жива. Ты боишься признать, что ее больше нет. Боишься об этом думать.

Александр Андреевич молчал. По его лицу катились слезы.

— И каждый раз, когда мы с тобой встречаемся, — продолжал Артем, — ты мучаешься, потому что видишь ее. Тебя бесит, что я есть, а ее нет. Тебе страшно меня видеть, потому что я напоминаю тебе о ней…

Следующая фраза далась Артему нелегко. Наконец он выдавил из себя признание:

— А мне — тебя…

Александр Андреевич некоторое время смотрел на сына. Потом шагнул к нему — и опустился на колени. Артем сделал то же самое. Он осторожно обнял отца и сказал:

— Не знаю, как твоя психологическая школа, пап, а моя говорит о том, что, по результатам анализа, мы с тобой являемся двумя идиотами.

Александр Андреевич слабо улыбнулся и добавил:

— Которые еще пытаются лечить других…